-
Я состарилась. У меня отныне всё в прошлом.
Исцеляясь от вековечной своей любви,
Я еще погрущу. Но – светло и немножко.
И уже не вернусь. Зови - не зови...
В одиночестве, столь гордом, сколь жалком,
Остаемся мы оба – друг от друга вдали.
И над каждым висит, разрастаясь,
тень катафалка
Реальнее, чем часы на картине Дали.
Твоего с моим уступая несовпаденью покроя,
Я, стремившаяся к слиянию душ, а не тел,
Предаю тебя наконец твоему Покою.
Потому что этого ты хотел.
Умирающий зверь уползает подальше от близких.
Ты же смерть свою многократно уже пережил.
Я не стану пугать тебя больше дыханием жизни
И гуденьем моих, разрываемых пульсом, жил.
Я уже исцелилась – тебе спасибо!
Обернуться ли? Нет! Отпускаю - иди!
Наступлю на тень катафалка, ставшего дыбом.
Я еще молодая. И всё у меня впереди!
Марина Мартынова
| Главная » Статьи » СТИХИ |
| В разделе материалов: 520 Показано материалов: 430-468 |
Страницы: « 1 2 ... 10 11 12 13 14 » |
-
Дай Бог не думать о развилке,
Где нам придется разойтись,
Когда от губ трепещут жилки,
Когда душа взмывает ввысь.
Дай Бог расстаться без натуги,
Сказав негромкое: "Прости,
С тобой нуждались мы друг в друге,
Пока нам было по пути".
Дай Бог не высохнуть в печали
И прошлое не ворошить.
Смеясь ли, плача ли, крича ли,
Про все забыв, минутой жить.
Ольга Альтовская
Где нам придется разойтись,
Когда от губ трепещут жилки,
Когда душа взмывает ввысь.
Дай Бог расстаться без натуги,
Сказав негромкое: "Прости,
С тобой нуждались мы друг в друге,
Пока нам было по пути".
Дай Бог не высохнуть в печали
И прошлое не ворошить.
Смеясь ли, плача ли, крича ли,
Про все забыв, минутой жить.
Ольга Альтовская
-
Запомню все в щемящей нежности,
И все оставлю на потом.
И вновь слепа от неизбежности –
Лечу оторванным листом.
Часы покажутся столетием.
Как жить, тобою не дыша?
И буду боль держать в секрете я,
И сиротой замрет душа.
Но если вспыхну от отчаянья –
Взорвет меня тоска и грусть,
Ворвусь тайфуном. Не встречай меня.
Быстрей автобуса примчусь.
Ольга Альтовская
И все оставлю на потом.
И вновь слепа от неизбежности –
Лечу оторванным листом.
Часы покажутся столетием.
Как жить, тобою не дыша?
И буду боль держать в секрете я,
И сиротой замрет душа.
Но если вспыхну от отчаянья –
Взорвет меня тоска и грусть,
Ворвусь тайфуном. Не встречай меня.
Быстрей автобуса примчусь.
Ольга Альтовская
-
Я никак, родная, не повинный
В том, что нам расстаться суждено:
Не всегда, увы, две половины
Составляют целое одно.
Два пол-литра – литр, все это знают,
Но должна ты согласиться,
Что
Два полупальто не составляют
Одного единого пальто.
И сложить семью не так-то просто,
Много лет с тобой я горевал,
Но
Два полуострова – не остров,
Два полуподвала –
Не подвал...
Вот и нам не жить семьей единой,
Но не виноват я, видит бог:
Два полуботинка –
Не ботинок,
Два полусапожка –
Не сапог!
Евг.Сазонов (Владлен Бахнов)
В том, что нам расстаться суждено:
Не всегда, увы, две половины
Составляют целое одно.
Два пол-литра – литр, все это знают,
Но должна ты согласиться,
Что
Два полупальто не составляют
Одного единого пальто.
И сложить семью не так-то просто,
Много лет с тобой я горевал,
Но
Два полуострова – не остров,
Два полуподвала –
Не подвал...
Вот и нам не жить семьей единой,
Но не виноват я, видит бог:
Два полуботинка –
Не ботинок,
Два полусапожка –
Не сапог!
Евг.Сазонов (Владлен Бахнов)
-
"А напоследок я скажу:
Прощай! Любить не обязуйся!"
Пора! Оденься и обуйся.
Где дверь? Сейчас я покажу.
Что? Нет, не буду я грустить.
Эй-эй! - Цветы прошу оставить!
Ты подарил их мне - не вправе
С собой подарок уносить!
Коньяк? Вчерашний? Был хорош!
Да, там осталось пару капель...
В пробирку их тебе накапать
Иль вместе с тарой заберешь?
Зачем дугой ты выгнул бровь,
Дрожа, как сто шаманов в трансе?
Нет, в этом будничном романсе
Не будет рифмы "кровь-любовь"!
Sonя
Прощай! Любить не обязуйся!"
Пора! Оденься и обуйся.
Где дверь? Сейчас я покажу.
Что? Нет, не буду я грустить.
Эй-эй! - Цветы прошу оставить!
Ты подарил их мне - не вправе
С собой подарок уносить!
Коньяк? Вчерашний? Был хорош!
Да, там осталось пару капель...
В пробирку их тебе накапать
Иль вместе с тарой заберешь?
Зачем дугой ты выгнул бровь,
Дрожа, как сто шаманов в трансе?
Нет, в этом будничном романсе
Не будет рифмы "кровь-любовь"!
Sonя
-
Плясали на стене сиреневые тени,
От сладкого вина кружилась голова.
А юный кавалер, уверенный в измене,
Без устали бросал Вам горькие слова.
Вы выслушали всё, не подавая вида,
Как больно ранил Вас огонь его речей.
И только две слезы - свидетели обиды
Сверкали в уголках фиалковых очей.
В руке у Вас дрожал бокал с французским "Шерри",
И кровь напоминал искрящийся ликёр.
Ни слова не сказав, кивнули Вы на двери,
Тем самым дав понять, что кончен разговор.
А он всё продолжал выкрикивать упрёки.
Несправедливый гнев пылал сильней костра.
Он говорил, что Вы коварны и жестоки,
И что любовь для Вас не боле чем игра.
Смеялись Вы над ним, а вовсе не любили,
У ангела в груди змеиная душа,
И сердце Вы ему безжалостно разбили,
А жизнь его теперь не стоит и гроша.
Вы бросили бокал в безумного мальчишку,
Воскликнув: "Это ложь! Уйдите! Уходи!"
Кровавое пятно окрасило манишку,
И капало вино из раны на груди.
Евгений Меркулов
От сладкого вина кружилась голова.
А юный кавалер, уверенный в измене,
Без устали бросал Вам горькие слова.
Вы выслушали всё, не подавая вида,
Как больно ранил Вас огонь его речей.
И только две слезы - свидетели обиды
Сверкали в уголках фиалковых очей.
В руке у Вас дрожал бокал с французским "Шерри",
И кровь напоминал искрящийся ликёр.
Ни слова не сказав, кивнули Вы на двери,
Тем самым дав понять, что кончен разговор.
А он всё продолжал выкрикивать упрёки.
Несправедливый гнев пылал сильней костра.
Он говорил, что Вы коварны и жестоки,
И что любовь для Вас не боле чем игра.
Смеялись Вы над ним, а вовсе не любили,
У ангела в груди змеиная душа,
И сердце Вы ему безжалостно разбили,
А жизнь его теперь не стоит и гроша.
Вы бросили бокал в безумного мальчишку,
Воскликнув: "Это ложь! Уйдите! Уходи!"
Кровавое пятно окрасило манишку,
И капало вино из раны на груди.
Евгений Меркулов
-
Когда цветы мне подарила
Соседка добрая моя,
Я у крыльца их рассадила –
И вот что загадала я:
Коль выживет вот этот хилый
Да если синим расцветёт,
То станет мужем мне мой милый,
А если нет – наоборот.
И вот расцвёл он – синий-синий,
На мир взглянул светло, без зла.
Цветочек нежный мой, красивый,
Тебя таким я и ждала.
Я им любуюсь, восхищаюсь,
Неутомим – как родничок.
А с милым я навек прощаюсь.
Зачем расцвёл ты, дурачок?
Валентина Кошелева
Соседка добрая моя,
Я у крыльца их рассадила –
И вот что загадала я:
Коль выживет вот этот хилый
Да если синим расцветёт,
То станет мужем мне мой милый,
А если нет – наоборот.
И вот расцвёл он – синий-синий,
На мир взглянул светло, без зла.
Цветочек нежный мой, красивый,
Тебя таким я и ждала.
Я им любуюсь, восхищаюсь,
Неутомим – как родничок.
А с милым я навек прощаюсь.
Зачем расцвёл ты, дурачок?
Валентина Кошелева
-
Вот этот заснеженный вид за окном
Вернул в беспробудную юность.
Подсолнух несорванный в поле пустом
Головку склонил, пригорюнясь.
Что было, того, разумеется нет.
И сколько в окошко не пялься,
А годы, как пригоршня медных монет,
Сквозь пальцы уходят, сквозь пальцы.
Леонид Сорока
Вернул в беспробудную юность.
Подсолнух несорванный в поле пустом
Головку склонил, пригорюнясь.
Что было, того, разумеется нет.
И сколько в окошко не пялься,
А годы, как пригоршня медных монет,
Сквозь пальцы уходят, сквозь пальцы.
Леонид Сорока
-
Чем больше любишь, тем больнее бредишь.
К чертям собачьим на ночь глядя едешь,
Колотишь лапой в запертую дверь:
"Открой, я знаю..."
А в ответ - забвенье.
И длится вечность каждое мгновенье,
И сердце рвётся, как заклятый зверь.
Чем больше любишь, тем быстрее куришь.
Под вечер пачки три-четыре купишь,
Глядишь наутро: что бы покурить?
О чём ты плакал и кому молился,
Каких иллюзий в эту ночь лишился,
Никто не спросит - некому спросить.
Ах, если б это можно было только:
Любовь любовью выкупить без торга,
За курву-ревность ревностью воздать!
Но сто раз проклят ты на свете будешь:
Чем больше любишь, тем короче рубишь
Всё, что не в силах заново связать...
Дмитрий Растаев
К чертям собачьим на ночь глядя едешь,
Колотишь лапой в запертую дверь:
"Открой, я знаю..."
А в ответ - забвенье.
И длится вечность каждое мгновенье,
И сердце рвётся, как заклятый зверь.
Чем больше любишь, тем быстрее куришь.
Под вечер пачки три-четыре купишь,
Глядишь наутро: что бы покурить?
О чём ты плакал и кому молился,
Каких иллюзий в эту ночь лишился,
Никто не спросит - некому спросить.
Ах, если б это можно было только:
Любовь любовью выкупить без торга,
За курву-ревность ревностью воздать!
Но сто раз проклят ты на свете будешь:
Чем больше любишь, тем короче рубишь
Всё, что не в силах заново связать...
Дмитрий Растаев
-
Как страшно просыпаться одному,
Не чувствуя тепла живого тела,
Не видя, как крадется по нему
Луч солнца, независимый и смелый:
Нельзя не прикоснуться, не прижать —
Так бережно, так жадно и так свято,
Как будто опасаясь потерять,
Как будто расставаясь без возврата —
И волосы тихонько шевелить —
Небрежные, распавшиеся волны —
И веки поцелуем приоткрыть,
И в мир войти, еще видений полный,
И медленно "Любимая!" шептать,
Мизинчиком подразнивая ушко...
Пустая, ненавистная кровать!
Проклятая холодная подушка!
Дмитрий Растаев
Не чувствуя тепла живого тела,
Не видя, как крадется по нему
Луч солнца, независимый и смелый:
Нельзя не прикоснуться, не прижать —
Так бережно, так жадно и так свято,
Как будто опасаясь потерять,
Как будто расставаясь без возврата —
И волосы тихонько шевелить —
Небрежные, распавшиеся волны —
И веки поцелуем приоткрыть,
И в мир войти, еще видений полный,
И медленно "Любимая!" шептать,
Мизинчиком подразнивая ушко...
Пустая, ненавистная кровать!
Проклятая холодная подушка!
Дмитрий Растаев
-
Может быть, это поезд качнулся,
Как качаются все поезда.
Я спросила: "Надолго вернулся?" -
И услышала вдруг: "Навсегда".
Не стучите, колёса, - потише.
Всё слилось - люди, надписи, дверь...
Сколько лет я хотела услышать
Это слово. И что же теперь?
Это жизнь надо мною смеется.
Я сама над собою хохочу.
Гул колёсный в висках отдаётся -
Не-хочу-не-хочу-не-хочу.
Мне так много от жизни не надо.
Столько взять я уже не могу.
"Ты не рада?" - "Ну что ты! Я рада"...
И, прощаясь, кивнуть на бегу.
Елена Исаева
Как качаются все поезда.
Я спросила: "Надолго вернулся?" -
И услышала вдруг: "Навсегда".
Не стучите, колёса, - потише.
Всё слилось - люди, надписи, дверь...
Сколько лет я хотела услышать
Это слово. И что же теперь?
Это жизнь надо мною смеется.
Я сама над собою хохочу.
Гул колёсный в висках отдаётся -
Не-хочу-не-хочу-не-хочу.
Мне так много от жизни не надо.
Столько взять я уже не могу.
"Ты не рада?" - "Ну что ты! Я рада"...
И, прощаясь, кивнуть на бегу.
Елена Исаева
-
Не звонит ни один, ни другой.
Даже странно, что было их двое.
Но теперь ни накладок, ни сбоев,
Ни вопросов «Ну что, дорогой?..»
В расписании будней моих,
От чего я так сильно завишу,
Зарисую свободную нишу,
Где оставила время для них.
Летом варежки стану вязать,
Я давно не вязала, не шила.
А теперь вдруг какая-то сила
Стала здорово мне помогать.
Это странное чувство – покой,
Он меня так затейливо тешит!
В телефонную трубку не брешет,
И не дышит ни тот, ни другой.
Инна Орлова
Даже странно, что было их двое.
Но теперь ни накладок, ни сбоев,
Ни вопросов «Ну что, дорогой?..»
В расписании будней моих,
От чего я так сильно завишу,
Зарисую свободную нишу,
Где оставила время для них.
Летом варежки стану вязать,
Я давно не вязала, не шила.
А теперь вдруг какая-то сила
Стала здорово мне помогать.
Это странное чувство – покой,
Он меня так затейливо тешит!
В телефонную трубку не брешет,
И не дышит ни тот, ни другой.
Инна Орлова
-
Что скажешь ты, услышав голос мой?
– Повремени, а я перезвоню?!
Но я предпочитаю быть немой,
Упорное молчание храню.
Чудачишь ты, но я спокойно сплю:
Мне осени прохлада по душе,
Я даже эту боль перетерплю –
Разлуку на внезапном вираже.
Разлука – это даже не конец,
Наоборот, начало всех начал.
Ты не пойдёшь со мною под венец,
Поэтому не знаю, где причал
На берегу беспечности – реки,
Где лодка моей повести плывёт.
Я черпаю ладонью огоньки,
Которые мне небо не даёт.
Холодных звёзд волнующая рябь
Не обжигает, сколько ни лови.
А стоит ли за памятью нырять,
Когда уже не хочется любви!
Инна Орлова
– Повремени, а я перезвоню?!
Но я предпочитаю быть немой,
Упорное молчание храню.
Чудачишь ты, но я спокойно сплю:
Мне осени прохлада по душе,
Я даже эту боль перетерплю –
Разлуку на внезапном вираже.
Разлука – это даже не конец,
Наоборот, начало всех начал.
Ты не пойдёшь со мною под венец,
Поэтому не знаю, где причал
На берегу беспечности – реки,
Где лодка моей повести плывёт.
Я черпаю ладонью огоньки,
Которые мне небо не даёт.
Холодных звёзд волнующая рябь
Не обжигает, сколько ни лови.
А стоит ли за памятью нырять,
Когда уже не хочется любви!
Инна Орлова
-
Я с тобой разделила Лето,
Отдала безрассудно - смело
Пять шестых и тепла, и света,
Пять шестых и души, и тела.
Я и Осенью поделилась,
Половину на глаз отмерив.
Да, горела. Но не искрилась.
Уходя, прикрывала двери.
Я тебе и Зимы краюшку
Отщипнула с лёгкой досадой.
Пару раз поплакав в подушку,
Убеждая себя: так надо.
Вдруг припомнила, что забыла:
Я ведь жадная!!! Не лукавлю.
Так что ты извини, мой милый,
Но Весну я себе оставлю.
Елена Домнина (blesna)
Отдала безрассудно - смело
Пять шестых и тепла, и света,
Пять шестых и души, и тела.
Я и Осенью поделилась,
Половину на глаз отмерив.
Да, горела. Но не искрилась.
Уходя, прикрывала двери.
Я тебе и Зимы краюшку
Отщипнула с лёгкой досадой.
Пару раз поплакав в подушку,
Убеждая себя: так надо.
Вдруг припомнила, что забыла:
Я ведь жадная!!! Не лукавлю.
Так что ты извини, мой милый,
Но Весну я себе оставлю.
Елена Домнина (blesna)
-
Ты скиталец. До тебя сны и вёрсты.
Истрепались адресов наших сети.
На земле, увы, искать слишком поздно.
Ну, а в небо, вышло так, не взлететь мне.
Я цепляюсь за дождей злые нити
и кричу: "Не отбирайте надежду!
Равнодушные, с собою возьмите!
Покажите, как там дышится между!
Испариться я хочу вместе с вами,
повторяя этот путь в неизвестность".
И шепнули капли, тая слезами:
"Между небом и землёй - просто бездна..."
Елена Домнина (blesna)
Истрепались адресов наших сети.
На земле, увы, искать слишком поздно.
Ну, а в небо, вышло так, не взлететь мне.
Я цепляюсь за дождей злые нити
и кричу: "Не отбирайте надежду!
Равнодушные, с собою возьмите!
Покажите, как там дышится между!
Испариться я хочу вместе с вами,
повторяя этот путь в неизвестность".
И шепнули капли, тая слезами:
"Между небом и землёй - просто бездна..."
Елена Домнина (blesna)
-
...И набегут, и вновь отхлынут воды,
и друг уйдёт, и снова дом мой тих.
Я за свои осиленные годы
науку расставаться не постиг.
Не то чтоб человек, а даже птицы,
когда пора на юг им отлетать,
меня неволят всей душой томиться,
шепча в пространства: "Встретимся ль опять?"–
Пусть выверен средь звёздных навигаций
возвратный путь в родимые края,
кого-то нам из нас недосчитаться,
и, может статься, это буду я.
Как знать... Я не какой-то там астролог,
но там, где тяжесть, - лёгкость, не мани,
чтоб прОводов земных мой век был долог
и были слёзы долгими мои!
Виктор Гаврилин
и друг уйдёт, и снова дом мой тих.
Я за свои осиленные годы
науку расставаться не постиг.
Не то чтоб человек, а даже птицы,
когда пора на юг им отлетать,
меня неволят всей душой томиться,
шепча в пространства: "Встретимся ль опять?"–
Пусть выверен средь звёздных навигаций
возвратный путь в родимые края,
кого-то нам из нас недосчитаться,
и, может статься, это буду я.
Как знать... Я не какой-то там астролог,
но там, где тяжесть, - лёгкость, не мани,
чтоб прОводов земных мой век был долог
и были слёзы долгими мои!
Виктор Гаврилин
-
Уходя, уходите навечно,
Если счастье неверно и зыбко,
Сделав вид, что легко и беспечно
Исправляете Вашу ошибку.
В жестких рамках навязанной роли
Растворитесь, сыграв на "отлично":
Улыбайтесь. Ни гнева. Ни боли -
Вам давно уже всё безразлично.
На прощанье не хлопайте дверью,
Выше прочих всегда оставайтесь,
И туда, где распято доверье,
Даже мысленно не возвращайтесь.
Ни истерик, ни слез, ни скандалов.
Это Вы с ним расстались, заметьте.
И, о нём не жалея нимало,
Удалитесь принцессой в карете.
Татьяна Шекова
Если счастье неверно и зыбко,
Сделав вид, что легко и беспечно
Исправляете Вашу ошибку.
В жестких рамках навязанной роли
Растворитесь, сыграв на "отлично":
Улыбайтесь. Ни гнева. Ни боли -
Вам давно уже всё безразлично.
На прощанье не хлопайте дверью,
Выше прочих всегда оставайтесь,
И туда, где распято доверье,
Даже мысленно не возвращайтесь.
Ни истерик, ни слез, ни скандалов.
Это Вы с ним расстались, заметьте.
И, о нём не жалея нимало,
Удалитесь принцессой в карете.
Татьяна Шекова
-
Вот и все. Догорают мосты,
Отменяя назад переправы.
Мир на два разделив, я и ты
Получили объем пустоты
И погрешность: мы оба неправы.
Вот и всё. Лишь усталости след
Лег на сердце морщинкой глубокой -
Завершило вчерашнее "нет"
Полуявь, полусон, полубред,
Полусмерть полужизни убогой.
Татьяна Шекова
Отменяя назад переправы.
Мир на два разделив, я и ты
Получили объем пустоты
И погрешность: мы оба неправы.
Вот и всё. Лишь усталости след
Лег на сердце морщинкой глубокой -
Завершило вчерашнее "нет"
Полуявь, полусон, полубред,
Полусмерть полужизни убогой.
Татьяна Шекова
-
Вдруг признанье твоё – запоздалая птица,
Закружило сегодня над домом моим,
Поздний крик не сумел через время пробиться -
Мы по разные стороны счастья стоим.
Там, где ты – наше прошлое дымкою летней
Растворилось, чтоб осень вернулась в сады,
И декабрь обнажился надеждой последней…
…Там, где я – наконец-то растаяли льды.
Лгать не буду, что я о тебе позабыла,
Что ликую, тебе и разлукам назло.
Ни о чем не жалею. Что было, то было.
Всё как горькой полынью, быльем поросло.
Татьяна Шекова
Закружило сегодня над домом моим,
Поздний крик не сумел через время пробиться -
Мы по разные стороны счастья стоим.
Там, где ты – наше прошлое дымкою летней
Растворилось, чтоб осень вернулась в сады,
И декабрь обнажился надеждой последней…
…Там, где я – наконец-то растаяли льды.
Лгать не буду, что я о тебе позабыла,
Что ликую, тебе и разлукам назло.
Ни о чем не жалею. Что было, то было.
Всё как горькой полынью, быльем поросло.
Татьяна Шекова
-
Расставались до срока.
Вот и всё. Уезжаю.
Не судил меня строго,
Потому, что… Чужая.
И завьюжились годы…
Декабри провожая,
Горько думалось: «Кто ты?»
И вздыхалось: «Чужая».
Где-то, в золото окон
Вновь твой дом наряжая,
Вечер звал: «Одинок он».
- Не могу. Я - Чужая.
В доме том половица
Ночью скрипнет, ветшая.
Ей, наверное, снится,
Что вернулась Чужая.
Татьяна Шекова
Вот и всё. Уезжаю.
Не судил меня строго,
Потому, что… Чужая.
И завьюжились годы…
Декабри провожая,
Горько думалось: «Кто ты?»
И вздыхалось: «Чужая».
Где-то, в золото окон
Вновь твой дом наряжая,
Вечер звал: «Одинок он».
- Не могу. Я - Чужая.
В доме том половица
Ночью скрипнет, ветшая.
Ей, наверное, снится,
Что вернулась Чужая.
Татьяна Шекова
-
Однажды ты разрежешь провода,
Устав от наших пАтовых свиданий,
И, сделав пару лёгких приседаний,
Сожжёшь в корзине письма без труда,
Как будто смыв ненужные года,
Ты выйдешь из крещенских иорданей.
Мои конверты затрещат в огне,
В дыму сольются строчки воедино,
Но старый джинн из лампы Аладдина
Останется лежать на самом дне
И пепел прошлого отправит мне,
Обратно превратив в простолюдина.
Тот час мне будет слышен до конца
Несбывшейся надежды отголоском.
Я каждый новый день начну наброском
Любимого далёкого лица,
Присваивая статус образца
Твоим улыбкам, взглядам и причёскам...
Сергей Ширчков
Устав от наших пАтовых свиданий,
И, сделав пару лёгких приседаний,
Сожжёшь в корзине письма без труда,
Как будто смыв ненужные года,
Ты выйдешь из крещенских иорданей.
Мои конверты затрещат в огне,
В дыму сольются строчки воедино,
Но старый джинн из лампы Аладдина
Останется лежать на самом дне
И пепел прошлого отправит мне,
Обратно превратив в простолюдина.
Тот час мне будет слышен до конца
Несбывшейся надежды отголоском.
Я каждый новый день начну наброском
Любимого далёкого лица,
Присваивая статус образца
Твоим улыбкам, взглядам и причёскам...
Сергей Ширчков
-
Она сегодня слишком далека,
Чтоб обещать любить меня до гроба.
Конечно, мы об этом знаем оба,
Но каждый вечер в свете ночника
Невидимая тёплая рука
Опять меня спасает от озноба.
Целую в шею, прижимаюсь к ней,
Шепчу слова, нежнее нет которых.
Я повторяюсь, но в своих повторах
Я становлюсь ей ближе и родней.
И сам Амур до утренних огней
От радости катается на шторах.
Вот так всю ночь у страсти взаперти
Мы кружимся в неведомом фристайле,
Все тайны изучая до детали,
Но рано утром, около шести,
Мы понимаем, что пора идти,
Покуда нас другие не застали.
Среди снегов, среди седых бинтов,
Намотанных повсюду без изъяна,
Мы с ней идём, пошатываясь пьяно,
Не чувствуя трескучих холодов.
Рука в руке... за сотни городов.
Глаза в глаза... за три меридиана.
Сергей Ширчков
Чтоб обещать любить меня до гроба.
Конечно, мы об этом знаем оба,
Но каждый вечер в свете ночника
Невидимая тёплая рука
Опять меня спасает от озноба.
Целую в шею, прижимаюсь к ней,
Шепчу слова, нежнее нет которых.
Я повторяюсь, но в своих повторах
Я становлюсь ей ближе и родней.
И сам Амур до утренних огней
От радости катается на шторах.
Вот так всю ночь у страсти взаперти
Мы кружимся в неведомом фристайле,
Все тайны изучая до детали,
Но рано утром, около шести,
Мы понимаем, что пора идти,
Покуда нас другие не застали.
Среди снегов, среди седых бинтов,
Намотанных повсюду без изъяна,
Мы с ней идём, пошатываясь пьяно,
Не чувствуя трескучих холодов.
Рука в руке... за сотни городов.
Глаза в глаза... за три меридиана.
Сергей Ширчков
-
Мы заблудились в трех сОснах,
Оба - признайся! - задеты.
Тоньше бумаг папиросных
Чувства... Хороший мой, где ты?
Мы заигрались, как дети,
Шаря руками вслепую -
Птицы, попавшие в сети,
Грудью поймавшие пулю.
Мысленно, письменно, устно -
Правда, и правда святая:
Ну до чего же мне грустно,
Как мне тебя не хватает!..
Татьяна Нова
Оба - признайся! - задеты.
Тоньше бумаг папиросных
Чувства... Хороший мой, где ты?
Мы заигрались, как дети,
Шаря руками вслепую -
Птицы, попавшие в сети,
Грудью поймавшие пулю.
Мысленно, письменно, устно -
Правда, и правда святая:
Ну до чего же мне грустно,
Как мне тебя не хватает!..
Татьяна Нова
-
Ночь выпускает снова
чёрных своих зверей,
я до утра готова
ждать у его дверей
долька луны поката,
щерится чёрный мрак,
попридержи, Геката,
гончих своих собак
спрячутся звёзды-мыши
и не видать ни зги,
вдруг не смогу услышать
сразу его шаги?
вдруг не смогу умерить
сердца кликушный звук,
бешеный от потери
глаз его, губ и рук?
вся в боевой раскраске,
мёртвая от тоски,
мне не хватает ласки
ка-та-стро-фи-чески
Светлана Холодова
чёрных своих зверей,
я до утра готова
ждать у его дверей
долька луны поката,
щерится чёрный мрак,
попридержи, Геката,
гончих своих собак
спрячутся звёзды-мыши
и не видать ни зги,
вдруг не смогу услышать
сразу его шаги?
вдруг не смогу умерить
сердца кликушный звук,
бешеный от потери
глаз его, губ и рук?
вся в боевой раскраске,
мёртвая от тоски,
мне не хватает ласки
ка-та-стро-фи-чески
Светлана Холодова
-
Прощай-прощай. Любовь привита
была насильно мне тобой
и натощак, как яд, разлита
по каждой жилке голубой.
И я, как дурочка, (доколе?)
вновь повелась на ерунду
и чуть не умерла от боли,
в любовном плавая бреду.
Ты мне, аквариумной рыбке,
подкожно нежности раствор
вколол привычно, без ошибки,
и я чумная с этих пор.
Но мой сосуд любовный тесный
мне стал до одури знаком,
и я устала, если честно,
о стенки шлепать плавником,
потом вздыхать и плакать пьяно,
надежду жабрами хватать
и о просторах океана
не знать, не помнить, не мечтать
и провоцировать невольно –
на, ешь, лови меня, дави –
и улыбаться, если больно,
и задыхаться от любви.
Я молчаливый, терпеливый,
безумный маленький карась,
и никакой альтернативы,
и завтра то же, что вчерась.
Прощай-прощай. Так будет лучше.
Цветет зеленая вода.
Я рыбкой выпрыгну летучей –
какая разница – куда?
Светлана Холодова
была насильно мне тобой
и натощак, как яд, разлита
по каждой жилке голубой.
И я, как дурочка, (доколе?)
вновь повелась на ерунду
и чуть не умерла от боли,
в любовном плавая бреду.
Ты мне, аквариумной рыбке,
подкожно нежности раствор
вколол привычно, без ошибки,
и я чумная с этих пор.
Но мой сосуд любовный тесный
мне стал до одури знаком,
и я устала, если честно,
о стенки шлепать плавником,
потом вздыхать и плакать пьяно,
надежду жабрами хватать
и о просторах океана
не знать, не помнить, не мечтать
и провоцировать невольно –
на, ешь, лови меня, дави –
и улыбаться, если больно,
и задыхаться от любви.
Я молчаливый, терпеливый,
безумный маленький карась,
и никакой альтернативы,
и завтра то же, что вчерась.
Прощай-прощай. Так будет лучше.
Цветет зеленая вода.
Я рыбкой выпрыгну летучей –
какая разница – куда?
Светлана Холодова
-
Скажи хоть что-нибудь, пока у телефона...
тебе не увидать, как с этой стороны
слетает плотно снег ... твой голос как икона,
мой голос как мольба в сосуде тишины
Я выйду налегке в нелётную погоду
и буду торопить заспавшийся трамвай,
и снегом - по щеке, и мёрзлая свобода,
и пара выходных - январский стылый рай
И вакуум. И снег. Ни выдоха, ни звука.
И вечер как немой. И время за спиной.
И город (имярек). И долгая разлука
отчаянно дрожит подвздошною струной.
Светлана Холодова
тебе не увидать, как с этой стороны
слетает плотно снег ... твой голос как икона,
мой голос как мольба в сосуде тишины
Я выйду налегке в нелётную погоду
и буду торопить заспавшийся трамвай,
и снегом - по щеке, и мёрзлая свобода,
и пара выходных - январский стылый рай
И вакуум. И снег. Ни выдоха, ни звука.
И вечер как немой. И время за спиной.
И город (имярек). И долгая разлука
отчаянно дрожит подвздошною струной.
Светлана Холодова
-
Приходишь домой. Снимаешь пальто.
Садишься. Читаешь меня взахлёб.
A память сначала молчит, потом
Её колотит озноб.
За то ли, что я далеко, за то,
Что сам виноват? (Погоди, нe трусь!) -
Приходит, садится бочком за стол
Твоя шершавая грусть.
Но кто-то – разбитым стеклом: «Не трожь
Её, эта роза суха!» и ты
В стакан наливаешь крутую ложь,
Зовёшь другие цветы.
О прошлом, о правильном, о простом
Хоть пой, хоть в запой – позабыть нельзя.
Моя пустота – за твоим столом,
А все остальное – зря.
Лада Миллер
Садишься. Читаешь меня взахлёб.
A память сначала молчит, потом
Её колотит озноб.
За то ли, что я далеко, за то,
Что сам виноват? (Погоди, нe трусь!) -
Приходит, садится бочком за стол
Твоя шершавая грусть.
Но кто-то – разбитым стеклом: «Не трожь
Её, эта роза суха!» и ты
В стакан наливаешь крутую ложь,
Зовёшь другие цветы.
О прошлом, о правильном, о простом
Хоть пой, хоть в запой – позабыть нельзя.
Моя пустота – за твоим столом,
А все остальное – зря.
Лада Миллер
-
Капли дождя в лужах рябят,
Просятся в дом на постой,
Бьются в стекло. Нет здесь тебя...
Дождь, не мешай, постой.
Кто-то связал стайки опят,
Словно бечевкой простой,
В логове пня. Нет здесь тебя...
Осень, замри, постой.
Пальцы ветров - ворс теребят
Трав на поляне пустой.
Скучно в лесу. Нет здесь тебя...
Ветер не рвись, постой.
В комнате мрак. Мысли свербят.
Греюсь сухой берестой -
Холодно мне. Нет здесь тебя...
Ночь, погоди, постой.
Холода жар. Шторма покой.
Спит тишина, трубя...
Жизнь, погоди! Время, постой!
Как мне найти тебя?..
Евгений Акимцев
Просятся в дом на постой,
Бьются в стекло. Нет здесь тебя...
Дождь, не мешай, постой.
Кто-то связал стайки опят,
Словно бечевкой простой,
В логове пня. Нет здесь тебя...
Осень, замри, постой.
Пальцы ветров - ворс теребят
Трав на поляне пустой.
Скучно в лесу. Нет здесь тебя...
Ветер не рвись, постой.
В комнате мрак. Мысли свербят.
Греюсь сухой берестой -
Холодно мне. Нет здесь тебя...
Ночь, погоди, постой.
Холода жар. Шторма покой.
Спит тишина, трубя...
Жизнь, погоди! Время, постой!
Как мне найти тебя?..
Евгений Акимцев
-
Руки мои беспокойно снуют,
Места себе не находят в тени…
Как им, пронырам, создам я уют,
Если страдают они?
То ли им жарко у всех на виду,
Спрятаться негде – короткий рукав,
То ли я сам в неуёмном бреду
Дёргаюсь, их испугав?
Мечутся руки, не в силах найти
Рук её, талии, круглых колен…
Нет им покоя, всё время в пути –
Лих ожидания плен…
Клетка разлуки вздохнуть не даёт,
Прутья – как рельсы, коварно наги…
Только видений короткий полёт –
К туфельке с милой ноги…
Евгений Акимцев
Места себе не находят в тени…
Как им, пронырам, создам я уют,
Если страдают они?
То ли им жарко у всех на виду,
Спрятаться негде – короткий рукав,
То ли я сам в неуёмном бреду
Дёргаюсь, их испугав?
Мечутся руки, не в силах найти
Рук её, талии, круглых колен…
Нет им покоя, всё время в пути –
Лих ожидания плен…
Клетка разлуки вздохнуть не даёт,
Прутья – как рельсы, коварно наги…
Только видений короткий полёт –
К туфельке с милой ноги…
Евгений Акимцев
-
когда уйду, запиши в дневник,
что мы опять навсегда другие,
что изощрённей фильмов и книг
реальность в смысле драматургии.
глупа, должно быть, моя печаль,
что отовсюду я жду подвоха,
но не скучай по мне, не скучай,
иначе всё завершится плохо.
возьми своё от каждого дня,
люби, привязанностью недужа,
кого угодно, кроме меня,
хоть даже мужа, ведь чем он хуже.
и - не скучай, займись чем-нибудь,
поразгоняй облака над домом,
хоть ненадолго меня забудь,
сходи в кино, в ресторан, к знакомым.
не привыкай ко мне, ибо свет,
что я дарю, понемногу тает.
счастливых нет и несчастных нет:
есть те, кто ими себя считает.
когда уйду, молчи о любви:
вдруг назовёшь ей другое что-то.
ты просто будь где-нибудь, живи,
а остальное - моя забота.
Рахман Кусимов
что мы опять навсегда другие,
что изощрённей фильмов и книг
реальность в смысле драматургии.
глупа, должно быть, моя печаль,
что отовсюду я жду подвоха,
но не скучай по мне, не скучай,
иначе всё завершится плохо.
возьми своё от каждого дня,
люби, привязанностью недужа,
кого угодно, кроме меня,
хоть даже мужа, ведь чем он хуже.
и - не скучай, займись чем-нибудь,
поразгоняй облака над домом,
хоть ненадолго меня забудь,
сходи в кино, в ресторан, к знакомым.
не привыкай ко мне, ибо свет,
что я дарю, понемногу тает.
счастливых нет и несчастных нет:
есть те, кто ими себя считает.
когда уйду, молчи о любви:
вдруг назовёшь ей другое что-то.
ты просто будь где-нибудь, живи,
а остальное - моя забота.
Рахман Кусимов
-
Весь мир был гнусен и постыл.
Весь мир его сегодня предал.
Он шёл по улицам пустым,
Куда, зачем - и сам не ведал.
Старик-фонарь над мостовой
Ритмично прятался за веткой,
И шаткий конус световой
Был оплетен дождём, как сеткой.
Он сел на мокрую скамью
И, разом всё переинача,
Уже решил про жизнь свою:
В ней всё - сплошная неудача.
Он всё зачёркивал и жёг,
Он истязал себя, как мог,
Почти злорадно: ты ничтожен,
О, ты не просто одинок,
Ты всеми высмеян и брошен!
Но почему-то, как сквозь дым,
Сквозь боль и вымысел недужный
Припомнил вдруг, что был любим
Любовью горькой и ненужной.
Он сам не знал, какой был толк
В нечаянном воспоминанье -
Но это было как глоток
Для воспалённого сознанья.
Её любовь (за что - бог весть!),
Хоть ничего и не решала,
Но на себе поставить крест
Каким-то образом мешала.
Он встал. Как душу ни трави -
Но злость его почти угасла.
…Она напрасно ждёт любви,
Но любит - всё же не напрасно.
Ведь сил достаточно уже
Сорвать отчаянья завесу,
Когда ты хоть одной душе
Зачем-то нужен до зарезу.
И даже если не мила
Любовь, не ставшая судьбою, -
Она хранящие крыла
Простёрла молча над тобою…
Любовь Сирота
Весь мир его сегодня предал.
Он шёл по улицам пустым,
Куда, зачем - и сам не ведал.
Старик-фонарь над мостовой
Ритмично прятался за веткой,
И шаткий конус световой
Был оплетен дождём, как сеткой.
Он сел на мокрую скамью
И, разом всё переинача,
Уже решил про жизнь свою:
В ней всё - сплошная неудача.
Он всё зачёркивал и жёг,
Он истязал себя, как мог,
Почти злорадно: ты ничтожен,
О, ты не просто одинок,
Ты всеми высмеян и брошен!
Но почему-то, как сквозь дым,
Сквозь боль и вымысел недужный
Припомнил вдруг, что был любим
Любовью горькой и ненужной.
Он сам не знал, какой был толк
В нечаянном воспоминанье -
Но это было как глоток
Для воспалённого сознанья.
Её любовь (за что - бог весть!),
Хоть ничего и не решала,
Но на себе поставить крест
Каким-то образом мешала.
Он встал. Как душу ни трави -
Но злость его почти угасла.
…Она напрасно ждёт любви,
Но любит - всё же не напрасно.
Ведь сил достаточно уже
Сорвать отчаянья завесу,
Когда ты хоть одной душе
Зачем-то нужен до зарезу.
И даже если не мила
Любовь, не ставшая судьбою, -
Она хранящие крыла
Простёрла молча над тобою…
Любовь Сирота
-
Голова к подушке клонится,
А душа всё не уснёт.
Отпусти меня, бессонница,
Из тугих своих тенёт.
Отпусти меня, жестокая,
Ниспошли мне благодать:
С этой болью и морокою
Дай на время совладать.
Все подробности прокручены
От начала до конца,
Наизусть уже заучены
Все черты его лица.
Что ж не лень тебе, бессонница,
По ночам меня пытать,
Заставляя всё, что помнится,
Словно книжицу, листать?
Ничего я не поделаю,
Ничего не повторю.
Но в окошко запотелое
Я до одури смотрю.
И опять душа не выспится,
И пребудет в ней разор,
Ожидания бессмыслица
Да пустой надежды вздор.
Отпусти меня, родимая,
Отпусти хоть на часок.
Дай упрятать душу в сны мои,
Словно голову в песок…
Любовь Сирота
А душа всё не уснёт.
Отпусти меня, бессонница,
Из тугих своих тенёт.
Отпусти меня, жестокая,
Ниспошли мне благодать:
С этой болью и морокою
Дай на время совладать.
Все подробности прокручены
От начала до конца,
Наизусть уже заучены
Все черты его лица.
Что ж не лень тебе, бессонница,
По ночам меня пытать,
Заставляя всё, что помнится,
Словно книжицу, листать?
Ничего я не поделаю,
Ничего не повторю.
Но в окошко запотелое
Я до одури смотрю.
И опять душа не выспится,
И пребудет в ней разор,
Ожидания бессмыслица
Да пустой надежды вздор.
Отпусти меня, родимая,
Отпусти хоть на часок.
Дай упрятать душу в сны мои,
Словно голову в песок…
Любовь Сирота
-
– Ты любил ее?
После молчания:
– Кажется, да.
Помню всё, что с ней связано,
только лицо позабыл.
В темном небе протяжно и тонко гудят провода
на железных столбах,
в вышине,
выбиваясь из сил.
В каменеющей глине
неясно блестит колея.
Гонит ветер по спуску крутому
соломенный ком.
Кто он, спутник случайный,
которого выдумал я
и который за мною,
как тень,
неотвязно влеком?
Этот мальчик угрюмый
встает у меня на пути,
курит первый табак
и читает мне что-то свое...
Пребывает душа его,
словно скворец, взаперти,
но уже прорывается посвист и щебет ее.
Я любил ее, слышишь,
мой бедный двойник молодой?
Ты еще изопьешь эту горькую чашу до дна.
Будет дымная зелень лететь над овражной водой,
станет память богата,
а речь непривычно скудна.
Наша память нахлынет,
как лиственный свет вечеров,
где у края равнины стоят облака, присмирев,
Будут в сумерках поздних
греметь колокольцы коров,
и зарница очертит тяжелые купы дерев.
Хлынет ливень внезапный,
припустит по крышам греметь –
и напомнит нам заново
пением внятным, земным
духового оркестра простую и гулкую медь,
что играет на танцах
по праздникам и выходным.
Геликон и валторна –
кумиры мальчишеских лет –
вовлекают счастливцев
в утоптанный парами круг...
Нам еще не дают за резную ограду билет,
где блистает она
в окружении бледных подруг.
Будет зависть смешная к ее ухажерам лихим,
к одногодкам счастливым,
берущим билеты в кино.
Два-три слова случайных – и всё.
И плохие стихи.
И оркестр духовой,
повторяющий вальс «Домино».
Но когда из низин
вытекают тумана слои,
и сырая заря
над деревьями сада горит,
ты услышишь сквозь сон,
как ликуют ее соловьи –
на пределе дыханья,
из сил выбиваясь,
навзрыд!
Юрий Гречко
После молчания:
– Кажется, да.
Помню всё, что с ней связано,
только лицо позабыл.
В темном небе протяжно и тонко гудят провода
на железных столбах,
в вышине,
выбиваясь из сил.
В каменеющей глине
неясно блестит колея.
Гонит ветер по спуску крутому
соломенный ком.
Кто он, спутник случайный,
которого выдумал я
и который за мною,
как тень,
неотвязно влеком?
Этот мальчик угрюмый
встает у меня на пути,
курит первый табак
и читает мне что-то свое...
Пребывает душа его,
словно скворец, взаперти,
но уже прорывается посвист и щебет ее.
Я любил ее, слышишь,
мой бедный двойник молодой?
Ты еще изопьешь эту горькую чашу до дна.
Будет дымная зелень лететь над овражной водой,
станет память богата,
а речь непривычно скудна.
Наша память нахлынет,
как лиственный свет вечеров,
где у края равнины стоят облака, присмирев,
Будут в сумерках поздних
греметь колокольцы коров,
и зарница очертит тяжелые купы дерев.
Хлынет ливень внезапный,
припустит по крышам греметь –
и напомнит нам заново
пением внятным, земным
духового оркестра простую и гулкую медь,
что играет на танцах
по праздникам и выходным.
Геликон и валторна –
кумиры мальчишеских лет –
вовлекают счастливцев
в утоптанный парами круг...
Нам еще не дают за резную ограду билет,
где блистает она
в окружении бледных подруг.
Будет зависть смешная к ее ухажерам лихим,
к одногодкам счастливым,
берущим билеты в кино.
Два-три слова случайных – и всё.
И плохие стихи.
И оркестр духовой,
повторяющий вальс «Домино».
Но когда из низин
вытекают тумана слои,
и сырая заря
над деревьями сада горит,
ты услышишь сквозь сон,
как ликуют ее соловьи –
на пределе дыханья,
из сил выбиваясь,
навзрыд!
Юрий Гречко
-
Прости, что я не та. Пускай поймёшь едва ли,
За что прошу, мой друг, прощенья у тебя -
И всё-таки прости, что мы существовали,
Иным принадлежа, совсем иных любя.
Прости, что без тебя я смела жить на свете,
Не помогла судьбе пораньше нас свести.
В том нет моей вины, но если кто в ответе -
Пусть это буду я. Прости меня, прости.
Прости, что хлеб и соль с тобою не делила,
Что, от тебя живя в немыслимой дали,
Расположенья звёзд не предопределила,
Которые тебя хранили и вели.
Прости за то, что так непоправимо поздно
Сошлись и невзначай пересеклись пути,
Которые всю жизнь существовали розно,
За всё, что не сбылось, прости меня, прости.
Прости, что мы с тобой не знали друг о друге,
Что я от разных бед тебя не берегла,
Прости за то, что я всю жизнь жила на юге
И северней Москвы ни разу не была.
Что я тебе была не близкой и не дальней,
А попросту никем - и не могла спасти
От этой седины, наверно, слишком ранней,
И от морщин у глаз - прости меня, прости…
Любовь Сирота
За что прошу, мой друг, прощенья у тебя -
И всё-таки прости, что мы существовали,
Иным принадлежа, совсем иных любя.
Прости, что без тебя я смела жить на свете,
Не помогла судьбе пораньше нас свести.
В том нет моей вины, но если кто в ответе -
Пусть это буду я. Прости меня, прости.
Прости, что хлеб и соль с тобою не делила,
Что, от тебя живя в немыслимой дали,
Расположенья звёзд не предопределила,
Которые тебя хранили и вели.
Прости за то, что так непоправимо поздно
Сошлись и невзначай пересеклись пути,
Которые всю жизнь существовали розно,
За всё, что не сбылось, прости меня, прости.
Прости, что мы с тобой не знали друг о друге,
Что я от разных бед тебя не берегла,
Прости за то, что я всю жизнь жила на юге
И северней Москвы ни разу не была.
Что я тебе была не близкой и не дальней,
А попросту никем - и не могла спасти
От этой седины, наверно, слишком ранней,
И от морщин у глаз - прости меня, прости…
Любовь Сирота
-
Знаешь, я уже почти не грущу.
Я вот выкрою денёк или два -
И твой город просто так навещу -
Ради блажи, озорства, шутовства.
Будет кладь моя легка и тоща -
Я себя не привяжу к багажу, -
И, свидания с тобой не ища,
Я по улицам весь день проброжу.
Я не вторгнусь, не стану мешать,
Лишь беззвучно дверь в твой мир отворю,
Просто буду тем же небом дышать
И, быть может, твой маршрут повторю.
Я в автобусе твоём прокачусь,
По наитью выбрав номер любой,
Не к судьбе твоей, увы, приобщусь -
Но к пространству, обжитому тобой.
Выйду к морю. Постою на молу.
Будет влага солона и горька.
И, заметив телефон на углу,
Может статься, удержусь от звонка…
Любовь Сирота
Я вот выкрою денёк или два -
И твой город просто так навещу -
Ради блажи, озорства, шутовства.
Будет кладь моя легка и тоща -
Я себя не привяжу к багажу, -
И, свидания с тобой не ища,
Я по улицам весь день проброжу.
Я не вторгнусь, не стану мешать,
Лишь беззвучно дверь в твой мир отворю,
Просто буду тем же небом дышать
И, быть может, твой маршрут повторю.
Я в автобусе твоём прокачусь,
По наитью выбрав номер любой,
Не к судьбе твоей, увы, приобщусь -
Но к пространству, обжитому тобой.
Выйду к морю. Постою на молу.
Будет влага солона и горька.
И, заметив телефон на углу,
Может статься, удержусь от звонка…
Любовь Сирота
-
Какое счастье, благодать
Ложиться, укрываться,
С тобою рядом засыпать,
С тобою просыпаться!
Пока мы спали, ты и я,
В саду листва шумела
И неба темные края
Сверкали то и дело.
Пока мы спали, у стола
Чудак с дремотой спорил,
Но спал я, спал, и ты спала,
И сон всех ямбов стоил.
Мы спали, спали, наравне
С любовью и бессмертьем
Давалось даром то во сне,
Что днем — сплошным усердьем.
Мы спали, спали, вопреки,
Наперекор, вникали
В узоры сна и завитки,
В детали, просто спали.
Всю ночь. Прильнув к щеке щекой.
С доверчивостью птичьей.
И в беззащитности такой
Сходило к нам величье.
Всю ночь в наш сон ломился гром,
Всю ночь он ждал ответа:
Какое счастье — сон вдвоем,
Кто нам позволил это?
Александр Кушнер
Ложиться, укрываться,
С тобою рядом засыпать,
С тобою просыпаться!
Пока мы спали, ты и я,
В саду листва шумела
И неба темные края
Сверкали то и дело.
Пока мы спали, у стола
Чудак с дремотой спорил,
Но спал я, спал, и ты спала,
И сон всех ямбов стоил.
Мы спали, спали, наравне
С любовью и бессмертьем
Давалось даром то во сне,
Что днем — сплошным усердьем.
Мы спали, спали, вопреки,
Наперекор, вникали
В узоры сна и завитки,
В детали, просто спали.
Всю ночь. Прильнув к щеке щекой.
С доверчивостью птичьей.
И в беззащитности такой
Сходило к нам величье.
Всю ночь в наш сон ломился гром,
Всю ночь он ждал ответа:
Какое счастье — сон вдвоем,
Кто нам позволил это?
Александр Кушнер
-
Быть нелюбимым! Боже мой!
Какое счастье быть несчастным!
Идти под дождиком домой
С лицом потерянным и красным.
Какая мука, благодать
Сидеть с закушенной губою,
Раз десять на день умирать
И говорить с самим собою.
Какая жизнь - сходить с ума!
Как тень, по комнате шататься!
Какое счастье - ждать письма
По месяцам - и не дождаться.
Кто нам сказал, что мир у ног
Лежит в слезах, на все согласен?
Он равнодушен и жесток.
Зато воистину прекрасен.
Что с горем делать мне моим?
Спи. С головой в ночи укройся.
Когда б я не был счастлив им,
Я б разлюбил тебя. Не бойся!
Александр Кушнер
Какое счастье быть несчастным!
Идти под дождиком домой
С лицом потерянным и красным.
Какая мука, благодать
Сидеть с закушенной губою,
Раз десять на день умирать
И говорить с самим собою.
Какая жизнь - сходить с ума!
Как тень, по комнате шататься!
Какое счастье - ждать письма
По месяцам - и не дождаться.
Кто нам сказал, что мир у ног
Лежит в слезах, на все согласен?
Он равнодушен и жесток.
Зато воистину прекрасен.
Что с горем делать мне моим?
Спи. С головой в ночи укройся.
Когда б я не был счастлив им,
Я б разлюбил тебя. Не бойся!
Александр Кушнер
-
Люби меня, целуй меня в тоске
За то, что мир висит на волоске,
За то, что мир, тобою населенный,
Так сладостен и так необъясним,
Что каждый раз робею перед ним,
Как в первый раз теряется влюбленный.
Люблю тебя - и чушь твою и суть,
Шепчу тебе одно и то же: будь!
О, будь со мной, мне ничего не надо, -
Не мне ль удача выпала во всем?
Люби меня, и мы себя спасем,
Не уводи блуждающего взгляда!
Сезон удачи кончится скорей,
Чем грянет залп, пугая сизарей,
И в шуме крыльев брызнет кровь на стену.
За то, что жизнь висит на волоске,
Прижмись ко мне, расслышь меня в тоске,
Не дай беде прийти любви на смену!
Дмитрий Сухарев
За то, что мир висит на волоске,
За то, что мир, тобою населенный,
Так сладостен и так необъясним,
Что каждый раз робею перед ним,
Как в первый раз теряется влюбленный.
Люблю тебя - и чушь твою и суть,
Шепчу тебе одно и то же: будь!
О, будь со мной, мне ничего не надо, -
Не мне ль удача выпала во всем?
Люби меня, и мы себя спасем,
Не уводи блуждающего взгляда!
Сезон удачи кончится скорей,
Чем грянет залп, пугая сизарей,
И в шуме крыльев брызнет кровь на стену.
За то, что жизнь висит на волоске,
Прижмись ко мне, расслышь меня в тоске,
Не дай беде прийти любви на смену!
Дмитрий Сухарев
-
Какая странная волна
адреналин хлестнула в вены!
Ах, как приятно осознать,
что ты еще не все продал
И что душа твоя жива,
над ней не властны перемены,
И все измены и размены
в ней не оставили следа.
А мне казалось, я давно
уже порос зеленым мохом,
И силомер моих страстей
остановился на нуле,
А оказалось, что со мной
еще не так уж дело плохо,-
Я что-то главное сберег
от отложения солей.
Я столько лет спокойно спал,
я так давно не видел друга,
Я так отвык дарить цветы
и так устал от беготни,
И вдруг, как заяц, убежал
из заколдованного круга,
И в каждой клеточке упруго
ядро, как колокол, звенит!
Я, словно парусник, попал
в тайфун по имени "Удача".
Я, как бывалый капитан,
все мачты разом обрублю.
И в каждой клеточке своей
я, как мальчишка, это прячу,
И каждой клеточкой молчу,
как каждой клеточкой люблю!
Алексей Иващенко
адреналин хлестнула в вены!
Ах, как приятно осознать,
что ты еще не все продал
И что душа твоя жива,
над ней не властны перемены,
И все измены и размены
в ней не оставили следа.
А мне казалось, я давно
уже порос зеленым мохом,
И силомер моих страстей
остановился на нуле,
А оказалось, что со мной
еще не так уж дело плохо,-
Я что-то главное сберег
от отложения солей.
Я столько лет спокойно спал,
я так давно не видел друга,
Я так отвык дарить цветы
и так устал от беготни,
И вдруг, как заяц, убежал
из заколдованного круга,
И в каждой клеточке упруго
ядро, как колокол, звенит!
Я, словно парусник, попал
в тайфун по имени "Удача".
Я, как бывалый капитан,
все мачты разом обрублю.
И в каждой клеточке своей
я, как мальчишка, это прячу,
И каждой клеточкой молчу,
как каждой клеточкой люблю!
Алексей Иващенко
Отправить СМС'кой
Радио онлайн
Обо мне
текст текст текст текст текст текст текст текст текст текст текст текст текст текст текст текст текст текст текст текст текст текст текст
Топ пользователей
-
Друзья - это семья, которую ты выбираешь сам !***)
Архивы
