-
Было неловко и тяжко
От отрезвляющих слов.
Вечер. Кофейник и чашка.
Только всего и делов.
Колкости, шутки, остроты -
Всё неуместно. Прости.
Только всего и заботы -
Как половчее уйти.
Но… это значит: страницу
Главную перечеркнуть.
То-то и страшно - как птицу,
Наше молчанье спугнуть.
То-то перо и томится,
Не прикасаясь к листу,
И молчаливая птица
Долго глядит в высоту.
Если сейчас распрощаться,
Если черту подвести,
После - нельзя возвращаться.
То-то и медлю. Прости.
Дай поквитаться с надеждой,
Глянуть в предательский лик,
Дай оттянуть неизбежный
Опустошающий миг.
Дай этим снимком пополнить
Памяти фотоальбом:
Вечер. Молчание комнат.
Прядь над склонившимся лбом.
В форточке - ветки качанье.
Сумрак прозрачно-лилов.
Чашка. Кофейник. Молчанье.
Только всего и делов…
Любовь Сирота
| Главная » Статьи » СТИХИ » О разлуке |
| В категории материалов: 41 Показано материалов: 1-39 |
Страницы: 1 2 » |
Сортировать по: Дате · Названию · Рейтингу · Комментариям · Просмотрам
Статусы на тему - О разлуке
-
Перегорю, переборю
Недужный дух разлада,
Сама себя уговорю,
Что всё идёт как надо.
Вздохну – и просто заживу,
Не в дар и не в отместку.
И бегством впредь не назову
Обычную поездку.
И стыдно быть, пойму я вдруг,
С прекрасным миром в ссоре:
Горяч июнь, и ласков юг,
И благодушно море,
И кипарисов острия
Отточены, как перья,
И нет причины для нытья,
Для злобы и безверья.
Под мелодичные шлепки
Воды по парапету
Я впрямь поверю, что тоски
Уже в помине нету…
Любовь Сирота
Недужный дух разлада,
Сама себя уговорю,
Что всё идёт как надо.
Вздохну – и просто заживу,
Не в дар и не в отместку.
И бегством впредь не назову
Обычную поездку.
И стыдно быть, пойму я вдруг,
С прекрасным миром в ссоре:
Горяч июнь, и ласков юг,
И благодушно море,
И кипарисов острия
Отточены, как перья,
И нет причины для нытья,
Для злобы и безверья.
Под мелодичные шлепки
Воды по парапету
Я впрямь поверю, что тоски
Уже в помине нету…
Любовь Сирота
-
Часы. Оконное стекло.
Распахнутая книга.
О одиночество, светло
Твоё ночное иго.
Всё можно: узы разорвать,
Забыть о них, к примеру,
А можно тщетно звать и звать
Друзей, теряя веру.
И в патетической мольбе
Безумствовать, терзаться,
Себя жалеть, самой себе
Покинутой казаться…
Но можно так: не ждать, не звать,
А свежестью ночною
Дышать замедленно – и знать,
Что все мои – со мною.
И, как пред чувствами ни слаб,
Но всё ж внушит рассудок,
Что одинокость – лишь этап,
Как ночь – лишь время суток.
И так гуляют сквозняки
В листве ночного сада,
Что ни пожатия руки,
Ни слов сейчас не надо.
Любовь Сирота
Распахнутая книга.
О одиночество, светло
Твоё ночное иго.
Всё можно: узы разорвать,
Забыть о них, к примеру,
А можно тщетно звать и звать
Друзей, теряя веру.
И в патетической мольбе
Безумствовать, терзаться,
Себя жалеть, самой себе
Покинутой казаться…
Но можно так: не ждать, не звать,
А свежестью ночною
Дышать замедленно – и знать,
Что все мои – со мною.
И, как пред чувствами ни слаб,
Но всё ж внушит рассудок,
Что одинокость – лишь этап,
Как ночь – лишь время суток.
И так гуляют сквозняки
В листве ночного сада,
Что ни пожатия руки,
Ни слов сейчас не надо.
Любовь Сирота
-
Всё дальше и глуше колёс перестук,
Уплыл тепловозный гудок…
И сердце помедлит – и ринется вдруг
Вдогонку, как глупый щенок.
И будет бежать, спотыкаясь, скуля –
Потом, безнадёжно отстав,
Смиряться и гаснуть, покуда земля
Дрожит и относит состав…
…А ночью в окне очертания крыш
Застынут подобием скал,
И явятся полночь, бессоница, тишь
И памяти белый накал.
Потянутся сутки длиною в века,
И душу к рукам приберут
Вестей ожиданье, надежда, тоска –
Святой изнурительный труд.
И будет бездарность мучительных строк,
И будет до самой зари
Назойливый, жёсткий, горячий комок
О рёбра стучать изнутри.
Забыть бы, отречься – покой, благодать,
Что проку в рассудке больном?
Но, Боже, как жутко, как сладко страдать,
Как ливень шумит за окном!..
Любовь Сирота
Уплыл тепловозный гудок…
И сердце помедлит – и ринется вдруг
Вдогонку, как глупый щенок.
И будет бежать, спотыкаясь, скуля –
Потом, безнадёжно отстав,
Смиряться и гаснуть, покуда земля
Дрожит и относит состав…
…А ночью в окне очертания крыш
Застынут подобием скал,
И явятся полночь, бессоница, тишь
И памяти белый накал.
Потянутся сутки длиною в века,
И душу к рукам приберут
Вестей ожиданье, надежда, тоска –
Святой изнурительный труд.
И будет бездарность мучительных строк,
И будет до самой зари
Назойливый, жёсткий, горячий комок
О рёбра стучать изнутри.
Забыть бы, отречься – покой, благодать,
Что проку в рассудке больном?
Но, Боже, как жутко, как сладко страдать,
Как ливень шумит за окном!..
Любовь Сирота
-
Оглохнув от хора созвучий и крови горячего стука,
Рвану заскорузлые рамы – и ветру подставлю лицо.
И к горлу подкатит свобода, которой названье – разлука,
И вновь наберёт обороты Фортуны моей колесо.
Опять, как во времени оном, грядет испытанье любовью,
Планида чудит и морочит, пророчит мне новый подъём,
Где снова не будет предела смятению и многословью,
И дрогнет прекраснейший возраст, поросший, казалось, быльём.
О, я ещё, кажется, в силах вприпрыжку взбежать по ступеням,
Какие-то прошлые бредни весёлым пером зачеркнуть,
Дышать холодеющим небом, пронзительным дымом осенним
И кинуться, не оглянувшись, в кромешную новую жуть.
…Уже надвигается утро. Свистит безымянная птаха.
Встаёт над водой оловянной рассвет, ослепительно рыж.
Да разве я смела помыслить о крыльях такого размаха,
Подъемлющих выше деревьев, сует, суесловий и крыш?
О, я ещё в силах упиться простором, судьбой и дорогой,
Где нет отрезвляющих истин и горестного багажа,
И видеть ребяческим зреньем, без символов и аналогий,
Как зябнут зелёные листья, под ранним морозом дрожа.
Любовь Сирота
Рвану заскорузлые рамы – и ветру подставлю лицо.
И к горлу подкатит свобода, которой названье – разлука,
И вновь наберёт обороты Фортуны моей колесо.
Опять, как во времени оном, грядет испытанье любовью,
Планида чудит и морочит, пророчит мне новый подъём,
Где снова не будет предела смятению и многословью,
И дрогнет прекраснейший возраст, поросший, казалось, быльём.
О, я ещё, кажется, в силах вприпрыжку взбежать по ступеням,
Какие-то прошлые бредни весёлым пером зачеркнуть,
Дышать холодеющим небом, пронзительным дымом осенним
И кинуться, не оглянувшись, в кромешную новую жуть.
…Уже надвигается утро. Свистит безымянная птаха.
Встаёт над водой оловянной рассвет, ослепительно рыж.
Да разве я смела помыслить о крыльях такого размаха,
Подъемлющих выше деревьев, сует, суесловий и крыш?
О, я ещё в силах упиться простором, судьбой и дорогой,
Где нет отрезвляющих истин и горестного багажа,
И видеть ребяческим зреньем, без символов и аналогий,
Как зябнут зелёные листья, под ранним морозом дрожа.
Любовь Сирота
-
Тот запах вымытых волос,
Благоуханье свежей кожи!
И поцелуй в глаза, от слез
Соленые, и в губы тоже.
И кучевые облака,
Курчавящиеся над чащей.
И спящая твоя рука,
И спящий лоб, и локон спящий.
Повремени, певец разлук!
Мы скоро разойдемся сами.
Не разнимай сплетенных рук.
Не разлучай уста с устами.
Давид Самойлов
Благоуханье свежей кожи!
И поцелуй в глаза, от слез
Соленые, и в губы тоже.
И кучевые облака,
Курчавящиеся над чащей.
И спящая твоя рука,
И спящий лоб, и локон спящий.
Повремени, певец разлук!
Мы скоро разойдемся сами.
Не разнимай сплетенных рук.
Не разлучай уста с устами.
Давид Самойлов
-
Ночное время года. Сухой июнь. Сезон
жасмин сминать в охапку, топча чужой газон,
под зонтиками тентов пережидать рассвет,
когда настигло утро – и ливнем хлынул свет.
Любви ночное время, святая блажь огня
свечи в огромном доме, где кто-то ждет меня,
прислушиваясь к ветру и не смыкая век.
И ожидание длится едва не целый век.
Ночное время сказок, не выдуманных мной.
Несчастен королевич, но сам тому виной.
«Кручина беспричинна! – твердит ему король. –
Еще стрела и лебедь свою сыграют роль».
Ночное время сада, когда в его глуши
внезапно обретаешь спокойствие души,
когда печаль разлуки уже не так остра...
И тянет горьким дымом садового костра.
Юрий Гречко
жасмин сминать в охапку, топча чужой газон,
под зонтиками тентов пережидать рассвет,
когда настигло утро – и ливнем хлынул свет.
Любви ночное время, святая блажь огня
свечи в огромном доме, где кто-то ждет меня,
прислушиваясь к ветру и не смыкая век.
И ожидание длится едва не целый век.
Ночное время сказок, не выдуманных мной.
Несчастен королевич, но сам тому виной.
«Кручина беспричинна! – твердит ему король. –
Еще стрела и лебедь свою сыграют роль».
Ночное время сада, когда в его глуши
внезапно обретаешь спокойствие души,
когда печаль разлуки уже не так остра...
И тянет горьким дымом садового костра.
Юрий Гречко
-
С толстой книгой забьюсь на диванчик
с глазу на глаз с густой тишиной.
Солнце, жёлтое, как одуванчик,
будет ясно цвести надо мной.
Будет пахнуть разлукой весёлой
нежных листьев зелёная стать.
И из бронзы отлитые пчёлы
будут в воздухе тонком витать.
Буду думать о жизни с ленцою.
Чистый воздух глоточками пить.
И дерев золотою пыльцою
холостяцкую душу лечить.
Евгений Тищенко
с глазу на глаз с густой тишиной.
Солнце, жёлтое, как одуванчик,
будет ясно цвести надо мной.
Будет пахнуть разлукой весёлой
нежных листьев зелёная стать.
И из бронзы отлитые пчёлы
будут в воздухе тонком витать.
Буду думать о жизни с ленцою.
Чистый воздух глоточками пить.
И дерев золотою пыльцою
холостяцкую душу лечить.
Евгений Тищенко
-
Что скажу тебе, прощаясь?
Что счастливою была.
За спиной не умещались
Два распахнутых крыла.
Что летала в поднебесье
И не прятала лица.
Что моей высокой песне
Не предвидела конца.
Только все куда-то делось...
И венец всему – тоска.
Отлеталось и отпелось.
Не отплакалось пока.
Нелли Василинина
Что счастливою была.
За спиной не умещались
Два распахнутых крыла.
Что летала в поднебесье
И не прятала лица.
Что моей высокой песне
Не предвидела конца.
Только все куда-то делось...
И венец всему – тоска.
Отлеталось и отпелось.
Не отплакалось пока.
Нелли Василинина
-
Я жалею тебя, жалею.
Боже, как я тебя любил!
Но с другим ты вошла в аллею,
где амур в синеве парил...
Он не к месту попал, не к теме:
промелькнул, да и был таков;
просто, видно, настало время
осыпания лепестков...
Я ревную тебя, ревную.
От обиды бросает в дрожь.
Я, конечно, найду другую,
ты другого себе найдёшь.
Время лечит любые раны;
это – азбука. Видишь ли,
для того и есть океаны,
Чтобы в них топит корабли.
На душе, что ты с ней ни делай,
долго кошкам ещё скрести...
Так прощай, мой кораблик белый.
Не грусти.
Евгений Петропавловский
Боже, как я тебя любил!
Но с другим ты вошла в аллею,
где амур в синеве парил...
Он не к месту попал, не к теме:
промелькнул, да и был таков;
просто, видно, настало время
осыпания лепестков...
Я ревную тебя, ревную.
От обиды бросает в дрожь.
Я, конечно, найду другую,
ты другого себе найдёшь.
Время лечит любые раны;
это – азбука. Видишь ли,
для того и есть океаны,
Чтобы в них топит корабли.
На душе, что ты с ней ни делай,
долго кошкам ещё скрести...
Так прощай, мой кораблик белый.
Не грусти.
Евгений Петропавловский
-
Я когда-то к этой девочке ходил –
уводил на дискотеку и в кино.
Боже мой, как я тогда её любил!
Чёрт возьми, всё это было так давно...
В час летучего цветения планет
я увлёк её в шальное забытьё;
била дрожь нас, и она шептала: "Нет",–
а я слушал – и не слушался её...
Только лето отзвенело в листопад,
а когда снежинки смежил белый свет,
от неё к другой ушёл я... Наугад
расставаться так легко в 17 лет.
Я обиды пустяковой не простил.
Вышло глупо это. Грустно. И смешно.
Боже мой, как я тогда её любил!
Чёрт возьми, всё это было так давно...
Нам понадобилась тьма тоскливых дней,
чтоб истлела нас связующая нить.
Мы характеры выдерживали с ней.
Оба выдержали. Некого винить.
С той поры я стольких женщин разлюбил,
что ни шанса на вакансию в раю.
А лукавый шепчет: "Ты кого ловил?
Может, птаху упорхнувшую свою?"
Ах, не знаю. Ей, наверное, сейчас
не до юношеских выцветших тревог:
муж, работа, дети ходят в энный класс...
Словом, дай ей Бог всего, что я не смог.
Да и я, сыграв грошовый эпизод,
Поважней себе не вышакалю роль.
Скоро ночь. Подруга новая придёт.
На столе – вполне приличный алкоголь.
И, должно быть, у меня достанет сил
не крутить в усталой памяти кино
о той девочке, которую любил
так безжалостно, нелепо и давно.
Если ж выйду, ошалевший от тоски,
чтобы мчаться к ней, как в юности, легко –
не возьмёт меня, наверное, такси...
Потому что это
очень далеко.
Евгений Петропавловский
уводил на дискотеку и в кино.
Боже мой, как я тогда её любил!
Чёрт возьми, всё это было так давно...
В час летучего цветения планет
я увлёк её в шальное забытьё;
била дрожь нас, и она шептала: "Нет",–
а я слушал – и не слушался её...
Только лето отзвенело в листопад,
а когда снежинки смежил белый свет,
от неё к другой ушёл я... Наугад
расставаться так легко в 17 лет.
Я обиды пустяковой не простил.
Вышло глупо это. Грустно. И смешно.
Боже мой, как я тогда её любил!
Чёрт возьми, всё это было так давно...
Нам понадобилась тьма тоскливых дней,
чтоб истлела нас связующая нить.
Мы характеры выдерживали с ней.
Оба выдержали. Некого винить.
С той поры я стольких женщин разлюбил,
что ни шанса на вакансию в раю.
А лукавый шепчет: "Ты кого ловил?
Может, птаху упорхнувшую свою?"
Ах, не знаю. Ей, наверное, сейчас
не до юношеских выцветших тревог:
муж, работа, дети ходят в энный класс...
Словом, дай ей Бог всего, что я не смог.
Да и я, сыграв грошовый эпизод,
Поважней себе не вышакалю роль.
Скоро ночь. Подруга новая придёт.
На столе – вполне приличный алкоголь.
И, должно быть, у меня достанет сил
не крутить в усталой памяти кино
о той девочке, которую любил
так безжалостно, нелепо и давно.
Если ж выйду, ошалевший от тоски,
чтобы мчаться к ней, как в юности, легко –
не возьмёт меня, наверное, такси...
Потому что это
очень далеко.
Евгений Петропавловский
-
Я состарилась. У меня отныне всё в прошлом.
Исцеляясь от вековечной своей любви,
Я еще погрущу. Но – светло и немножко.
И уже не вернусь. Зови - не зови...
В одиночестве, столь гордом, сколь жалком,
Остаемся мы оба – друг от друга вдали.
И над каждым висит, разрастаясь,
тень катафалка
Реальнее, чем часы на картине Дали.
Твоего с моим уступая несовпаденью покроя,
Я, стремившаяся к слиянию душ, а не тел,
Предаю тебя наконец твоему Покою.
Потому что этого ты хотел.
Умирающий зверь уползает подальше от близких.
Ты же смерть свою многократно уже пережил.
Я не стану пугать тебя больше дыханием жизни
И гуденьем моих, разрываемых пульсом, жил.
Я уже исцелилась – тебе спасибо!
Обернуться ли? Нет! Отпускаю - иди!
Наступлю на тень катафалка, ставшего дыбом.
Я еще молодая. И всё у меня впереди!
Марина Мартынова
Исцеляясь от вековечной своей любви,
Я еще погрущу. Но – светло и немножко.
И уже не вернусь. Зови - не зови...
В одиночестве, столь гордом, сколь жалком,
Остаемся мы оба – друг от друга вдали.
И над каждым висит, разрастаясь,
тень катафалка
Реальнее, чем часы на картине Дали.
Твоего с моим уступая несовпаденью покроя,
Я, стремившаяся к слиянию душ, а не тел,
Предаю тебя наконец твоему Покою.
Потому что этого ты хотел.
Умирающий зверь уползает подальше от близких.
Ты же смерть свою многократно уже пережил.
Я не стану пугать тебя больше дыханием жизни
И гуденьем моих, разрываемых пульсом, жил.
Я уже исцелилась – тебе спасибо!
Обернуться ли? Нет! Отпускаю - иди!
Наступлю на тень катафалка, ставшего дыбом.
Я еще молодая. И всё у меня впереди!
Марина Мартынова
-
Дай Бог не думать о развилке,
Где нам придется разойтись,
Когда от губ трепещут жилки,
Когда душа взмывает ввысь.
Дай Бог расстаться без натуги,
Сказав негромкое: "Прости,
С тобой нуждались мы друг в друге,
Пока нам было по пути".
Дай Бог не высохнуть в печали
И прошлое не ворошить.
Смеясь ли, плача ли, крича ли,
Про все забыв, минутой жить.
Ольга Альтовская
Где нам придется разойтись,
Когда от губ трепещут жилки,
Когда душа взмывает ввысь.
Дай Бог расстаться без натуги,
Сказав негромкое: "Прости,
С тобой нуждались мы друг в друге,
Пока нам было по пути".
Дай Бог не высохнуть в печали
И прошлое не ворошить.
Смеясь ли, плача ли, крича ли,
Про все забыв, минутой жить.
Ольга Альтовская
-
Запомню все в щемящей нежности,
И все оставлю на потом.
И вновь слепа от неизбежности –
Лечу оторванным листом.
Часы покажутся столетием.
Как жить, тобою не дыша?
И буду боль держать в секрете я,
И сиротой замрет душа.
Но если вспыхну от отчаянья –
Взорвет меня тоска и грусть,
Ворвусь тайфуном. Не встречай меня.
Быстрей автобуса примчусь.
Ольга Альтовская
И все оставлю на потом.
И вновь слепа от неизбежности –
Лечу оторванным листом.
Часы покажутся столетием.
Как жить, тобою не дыша?
И буду боль держать в секрете я,
И сиротой замрет душа.
Но если вспыхну от отчаянья –
Взорвет меня тоска и грусть,
Ворвусь тайфуном. Не встречай меня.
Быстрей автобуса примчусь.
Ольга Альтовская
-
Я никак, родная, не повинный
В том, что нам расстаться суждено:
Не всегда, увы, две половины
Составляют целое одно.
Два пол-литра – литр, все это знают,
Но должна ты согласиться,
Что
Два полупальто не составляют
Одного единого пальто.
И сложить семью не так-то просто,
Много лет с тобой я горевал,
Но
Два полуострова – не остров,
Два полуподвала –
Не подвал...
Вот и нам не жить семьей единой,
Но не виноват я, видит бог:
Два полуботинка –
Не ботинок,
Два полусапожка –
Не сапог!
Евг.Сазонов (Владлен Бахнов)
В том, что нам расстаться суждено:
Не всегда, увы, две половины
Составляют целое одно.
Два пол-литра – литр, все это знают,
Но должна ты согласиться,
Что
Два полупальто не составляют
Одного единого пальто.
И сложить семью не так-то просто,
Много лет с тобой я горевал,
Но
Два полуострова – не остров,
Два полуподвала –
Не подвал...
Вот и нам не жить семьей единой,
Но не виноват я, видит бог:
Два полуботинка –
Не ботинок,
Два полусапожка –
Не сапог!
Евг.Сазонов (Владлен Бахнов)
-
"А напоследок я скажу:
Прощай! Любить не обязуйся!"
Пора! Оденься и обуйся.
Где дверь? Сейчас я покажу.
Что? Нет, не буду я грустить.
Эй-эй! - Цветы прошу оставить!
Ты подарил их мне - не вправе
С собой подарок уносить!
Коньяк? Вчерашний? Был хорош!
Да, там осталось пару капель...
В пробирку их тебе накапать
Иль вместе с тарой заберешь?
Зачем дугой ты выгнул бровь,
Дрожа, как сто шаманов в трансе?
Нет, в этом будничном романсе
Не будет рифмы "кровь-любовь"!
Sonя
Прощай! Любить не обязуйся!"
Пора! Оденься и обуйся.
Где дверь? Сейчас я покажу.
Что? Нет, не буду я грустить.
Эй-эй! - Цветы прошу оставить!
Ты подарил их мне - не вправе
С собой подарок уносить!
Коньяк? Вчерашний? Был хорош!
Да, там осталось пару капель...
В пробирку их тебе накапать
Иль вместе с тарой заберешь?
Зачем дугой ты выгнул бровь,
Дрожа, как сто шаманов в трансе?
Нет, в этом будничном романсе
Не будет рифмы "кровь-любовь"!
Sonя
-
Плясали на стене сиреневые тени,
От сладкого вина кружилась голова.
А юный кавалер, уверенный в измене,
Без устали бросал Вам горькие слова.
Вы выслушали всё, не подавая вида,
Как больно ранил Вас огонь его речей.
И только две слезы - свидетели обиды
Сверкали в уголках фиалковых очей.
В руке у Вас дрожал бокал с французским "Шерри",
И кровь напоминал искрящийся ликёр.
Ни слова не сказав, кивнули Вы на двери,
Тем самым дав понять, что кончен разговор.
А он всё продолжал выкрикивать упрёки.
Несправедливый гнев пылал сильней костра.
Он говорил, что Вы коварны и жестоки,
И что любовь для Вас не боле чем игра.
Смеялись Вы над ним, а вовсе не любили,
У ангела в груди змеиная душа,
И сердце Вы ему безжалостно разбили,
А жизнь его теперь не стоит и гроша.
Вы бросили бокал в безумного мальчишку,
Воскликнув: "Это ложь! Уйдите! Уходи!"
Кровавое пятно окрасило манишку,
И капало вино из раны на груди.
Евгений Меркулов
От сладкого вина кружилась голова.
А юный кавалер, уверенный в измене,
Без устали бросал Вам горькие слова.
Вы выслушали всё, не подавая вида,
Как больно ранил Вас огонь его речей.
И только две слезы - свидетели обиды
Сверкали в уголках фиалковых очей.
В руке у Вас дрожал бокал с французским "Шерри",
И кровь напоминал искрящийся ликёр.
Ни слова не сказав, кивнули Вы на двери,
Тем самым дав понять, что кончен разговор.
А он всё продолжал выкрикивать упрёки.
Несправедливый гнев пылал сильней костра.
Он говорил, что Вы коварны и жестоки,
И что любовь для Вас не боле чем игра.
Смеялись Вы над ним, а вовсе не любили,
У ангела в груди змеиная душа,
И сердце Вы ему безжалостно разбили,
А жизнь его теперь не стоит и гроша.
Вы бросили бокал в безумного мальчишку,
Воскликнув: "Это ложь! Уйдите! Уходи!"
Кровавое пятно окрасило манишку,
И капало вино из раны на груди.
Евгений Меркулов
-
Когда цветы мне подарила
Соседка добрая моя,
Я у крыльца их рассадила –
И вот что загадала я:
Коль выживет вот этот хилый
Да если синим расцветёт,
То станет мужем мне мой милый,
А если нет – наоборот.
И вот расцвёл он – синий-синий,
На мир взглянул светло, без зла.
Цветочек нежный мой, красивый,
Тебя таким я и ждала.
Я им любуюсь, восхищаюсь,
Неутомим – как родничок.
А с милым я навек прощаюсь.
Зачем расцвёл ты, дурачок?
Валентина Кошелева
Соседка добрая моя,
Я у крыльца их рассадила –
И вот что загадала я:
Коль выживет вот этот хилый
Да если синим расцветёт,
То станет мужем мне мой милый,
А если нет – наоборот.
И вот расцвёл он – синий-синий,
На мир взглянул светло, без зла.
Цветочек нежный мой, красивый,
Тебя таким я и ждала.
Я им любуюсь, восхищаюсь,
Неутомим – как родничок.
А с милым я навек прощаюсь.
Зачем расцвёл ты, дурачок?
Валентина Кошелева
-
Вот этот заснеженный вид за окном
Вернул в беспробудную юность.
Подсолнух несорванный в поле пустом
Головку склонил, пригорюнясь.
Что было, того, разумеется нет.
И сколько в окошко не пялься,
А годы, как пригоршня медных монет,
Сквозь пальцы уходят, сквозь пальцы.
Леонид Сорока
Вернул в беспробудную юность.
Подсолнух несорванный в поле пустом
Головку склонил, пригорюнясь.
Что было, того, разумеется нет.
И сколько в окошко не пялься,
А годы, как пригоршня медных монет,
Сквозь пальцы уходят, сквозь пальцы.
Леонид Сорока
-
Чем больше любишь, тем больнее бредишь.
К чертям собачьим на ночь глядя едешь,
Колотишь лапой в запертую дверь:
"Открой, я знаю..."
А в ответ - забвенье.
И длится вечность каждое мгновенье,
И сердце рвётся, как заклятый зверь.
Чем больше любишь, тем быстрее куришь.
Под вечер пачки три-четыре купишь,
Глядишь наутро: что бы покурить?
О чём ты плакал и кому молился,
Каких иллюзий в эту ночь лишился,
Никто не спросит - некому спросить.
Ах, если б это можно было только:
Любовь любовью выкупить без торга,
За курву-ревность ревностью воздать!
Но сто раз проклят ты на свете будешь:
Чем больше любишь, тем короче рубишь
Всё, что не в силах заново связать...
Дмитрий Растаев
К чертям собачьим на ночь глядя едешь,
Колотишь лапой в запертую дверь:
"Открой, я знаю..."
А в ответ - забвенье.
И длится вечность каждое мгновенье,
И сердце рвётся, как заклятый зверь.
Чем больше любишь, тем быстрее куришь.
Под вечер пачки три-четыре купишь,
Глядишь наутро: что бы покурить?
О чём ты плакал и кому молился,
Каких иллюзий в эту ночь лишился,
Никто не спросит - некому спросить.
Ах, если б это можно было только:
Любовь любовью выкупить без торга,
За курву-ревность ревностью воздать!
Но сто раз проклят ты на свете будешь:
Чем больше любишь, тем короче рубишь
Всё, что не в силах заново связать...
Дмитрий Растаев
-
Как страшно просыпаться одному,
Не чувствуя тепла живого тела,
Не видя, как крадется по нему
Луч солнца, независимый и смелый:
Нельзя не прикоснуться, не прижать —
Так бережно, так жадно и так свято,
Как будто опасаясь потерять,
Как будто расставаясь без возврата —
И волосы тихонько шевелить —
Небрежные, распавшиеся волны —
И веки поцелуем приоткрыть,
И в мир войти, еще видений полный,
И медленно "Любимая!" шептать,
Мизинчиком подразнивая ушко...
Пустая, ненавистная кровать!
Проклятая холодная подушка!
Дмитрий Растаев
Не чувствуя тепла живого тела,
Не видя, как крадется по нему
Луч солнца, независимый и смелый:
Нельзя не прикоснуться, не прижать —
Так бережно, так жадно и так свято,
Как будто опасаясь потерять,
Как будто расставаясь без возврата —
И волосы тихонько шевелить —
Небрежные, распавшиеся волны —
И веки поцелуем приоткрыть,
И в мир войти, еще видений полный,
И медленно "Любимая!" шептать,
Мизинчиком подразнивая ушко...
Пустая, ненавистная кровать!
Проклятая холодная подушка!
Дмитрий Растаев
-
Может быть, это поезд качнулся,
Как качаются все поезда.
Я спросила: "Надолго вернулся?" -
И услышала вдруг: "Навсегда".
Не стучите, колёса, - потише.
Всё слилось - люди, надписи, дверь...
Сколько лет я хотела услышать
Это слово. И что же теперь?
Это жизнь надо мною смеется.
Я сама над собою хохочу.
Гул колёсный в висках отдаётся -
Не-хочу-не-хочу-не-хочу.
Мне так много от жизни не надо.
Столько взять я уже не могу.
"Ты не рада?" - "Ну что ты! Я рада"...
И, прощаясь, кивнуть на бегу.
Елена Исаева
Как качаются все поезда.
Я спросила: "Надолго вернулся?" -
И услышала вдруг: "Навсегда".
Не стучите, колёса, - потише.
Всё слилось - люди, надписи, дверь...
Сколько лет я хотела услышать
Это слово. И что же теперь?
Это жизнь надо мною смеется.
Я сама над собою хохочу.
Гул колёсный в висках отдаётся -
Не-хочу-не-хочу-не-хочу.
Мне так много от жизни не надо.
Столько взять я уже не могу.
"Ты не рада?" - "Ну что ты! Я рада"...
И, прощаясь, кивнуть на бегу.
Елена Исаева
-
Не звонит ни один, ни другой.
Даже странно, что было их двое.
Но теперь ни накладок, ни сбоев,
Ни вопросов «Ну что, дорогой?..»
В расписании будней моих,
От чего я так сильно завишу,
Зарисую свободную нишу,
Где оставила время для них.
Летом варежки стану вязать,
Я давно не вязала, не шила.
А теперь вдруг какая-то сила
Стала здорово мне помогать.
Это странное чувство – покой,
Он меня так затейливо тешит!
В телефонную трубку не брешет,
И не дышит ни тот, ни другой.
Инна Орлова
Даже странно, что было их двое.
Но теперь ни накладок, ни сбоев,
Ни вопросов «Ну что, дорогой?..»
В расписании будней моих,
От чего я так сильно завишу,
Зарисую свободную нишу,
Где оставила время для них.
Летом варежки стану вязать,
Я давно не вязала, не шила.
А теперь вдруг какая-то сила
Стала здорово мне помогать.
Это странное чувство – покой,
Он меня так затейливо тешит!
В телефонную трубку не брешет,
И не дышит ни тот, ни другой.
Инна Орлова
-
Что скажешь ты, услышав голос мой?
– Повремени, а я перезвоню?!
Но я предпочитаю быть немой,
Упорное молчание храню.
Чудачишь ты, но я спокойно сплю:
Мне осени прохлада по душе,
Я даже эту боль перетерплю –
Разлуку на внезапном вираже.
Разлука – это даже не конец,
Наоборот, начало всех начал.
Ты не пойдёшь со мною под венец,
Поэтому не знаю, где причал
На берегу беспечности – реки,
Где лодка моей повести плывёт.
Я черпаю ладонью огоньки,
Которые мне небо не даёт.
Холодных звёзд волнующая рябь
Не обжигает, сколько ни лови.
А стоит ли за памятью нырять,
Когда уже не хочется любви!
Инна Орлова
– Повремени, а я перезвоню?!
Но я предпочитаю быть немой,
Упорное молчание храню.
Чудачишь ты, но я спокойно сплю:
Мне осени прохлада по душе,
Я даже эту боль перетерплю –
Разлуку на внезапном вираже.
Разлука – это даже не конец,
Наоборот, начало всех начал.
Ты не пойдёшь со мною под венец,
Поэтому не знаю, где причал
На берегу беспечности – реки,
Где лодка моей повести плывёт.
Я черпаю ладонью огоньки,
Которые мне небо не даёт.
Холодных звёзд волнующая рябь
Не обжигает, сколько ни лови.
А стоит ли за памятью нырять,
Когда уже не хочется любви!
Инна Орлова
-
Я с тобой разделила Лето,
Отдала безрассудно - смело
Пять шестых и тепла, и света,
Пять шестых и души, и тела.
Я и Осенью поделилась,
Половину на глаз отмерив.
Да, горела. Но не искрилась.
Уходя, прикрывала двери.
Я тебе и Зимы краюшку
Отщипнула с лёгкой досадой.
Пару раз поплакав в подушку,
Убеждая себя: так надо.
Вдруг припомнила, что забыла:
Я ведь жадная!!! Не лукавлю.
Так что ты извини, мой милый,
Но Весну я себе оставлю.
Елена Домнина (blesna)
Отдала безрассудно - смело
Пять шестых и тепла, и света,
Пять шестых и души, и тела.
Я и Осенью поделилась,
Половину на глаз отмерив.
Да, горела. Но не искрилась.
Уходя, прикрывала двери.
Я тебе и Зимы краюшку
Отщипнула с лёгкой досадой.
Пару раз поплакав в подушку,
Убеждая себя: так надо.
Вдруг припомнила, что забыла:
Я ведь жадная!!! Не лукавлю.
Так что ты извини, мой милый,
Но Весну я себе оставлю.
Елена Домнина (blesna)
-
Ты скиталец. До тебя сны и вёрсты.
Истрепались адресов наших сети.
На земле, увы, искать слишком поздно.
Ну, а в небо, вышло так, не взлететь мне.
Я цепляюсь за дождей злые нити
и кричу: "Не отбирайте надежду!
Равнодушные, с собою возьмите!
Покажите, как там дышится между!
Испариться я хочу вместе с вами,
повторяя этот путь в неизвестность".
И шепнули капли, тая слезами:
"Между небом и землёй - просто бездна..."
Елена Домнина (blesna)
Истрепались адресов наших сети.
На земле, увы, искать слишком поздно.
Ну, а в небо, вышло так, не взлететь мне.
Я цепляюсь за дождей злые нити
и кричу: "Не отбирайте надежду!
Равнодушные, с собою возьмите!
Покажите, как там дышится между!
Испариться я хочу вместе с вами,
повторяя этот путь в неизвестность".
И шепнули капли, тая слезами:
"Между небом и землёй - просто бездна..."
Елена Домнина (blesna)
-
...И набегут, и вновь отхлынут воды,
и друг уйдёт, и снова дом мой тих.
Я за свои осиленные годы
науку расставаться не постиг.
Не то чтоб человек, а даже птицы,
когда пора на юг им отлетать,
меня неволят всей душой томиться,
шепча в пространства: "Встретимся ль опять?"–
Пусть выверен средь звёздных навигаций
возвратный путь в родимые края,
кого-то нам из нас недосчитаться,
и, может статься, это буду я.
Как знать... Я не какой-то там астролог,
но там, где тяжесть, - лёгкость, не мани,
чтоб прОводов земных мой век был долог
и были слёзы долгими мои!
Виктор Гаврилин
и друг уйдёт, и снова дом мой тих.
Я за свои осиленные годы
науку расставаться не постиг.
Не то чтоб человек, а даже птицы,
когда пора на юг им отлетать,
меня неволят всей душой томиться,
шепча в пространства: "Встретимся ль опять?"–
Пусть выверен средь звёздных навигаций
возвратный путь в родимые края,
кого-то нам из нас недосчитаться,
и, может статься, это буду я.
Как знать... Я не какой-то там астролог,
но там, где тяжесть, - лёгкость, не мани,
чтоб прОводов земных мой век был долог
и были слёзы долгими мои!
Виктор Гаврилин
-
Уходя, уходите навечно,
Если счастье неверно и зыбко,
Сделав вид, что легко и беспечно
Исправляете Вашу ошибку.
В жестких рамках навязанной роли
Растворитесь, сыграв на "отлично":
Улыбайтесь. Ни гнева. Ни боли -
Вам давно уже всё безразлично.
На прощанье не хлопайте дверью,
Выше прочих всегда оставайтесь,
И туда, где распято доверье,
Даже мысленно не возвращайтесь.
Ни истерик, ни слез, ни скандалов.
Это Вы с ним расстались, заметьте.
И, о нём не жалея нимало,
Удалитесь принцессой в карете.
Татьяна Шекова
Если счастье неверно и зыбко,
Сделав вид, что легко и беспечно
Исправляете Вашу ошибку.
В жестких рамках навязанной роли
Растворитесь, сыграв на "отлично":
Улыбайтесь. Ни гнева. Ни боли -
Вам давно уже всё безразлично.
На прощанье не хлопайте дверью,
Выше прочих всегда оставайтесь,
И туда, где распято доверье,
Даже мысленно не возвращайтесь.
Ни истерик, ни слез, ни скандалов.
Это Вы с ним расстались, заметьте.
И, о нём не жалея нимало,
Удалитесь принцессой в карете.
Татьяна Шекова
-
Вот и все. Догорают мосты,
Отменяя назад переправы.
Мир на два разделив, я и ты
Получили объем пустоты
И погрешность: мы оба неправы.
Вот и всё. Лишь усталости след
Лег на сердце морщинкой глубокой -
Завершило вчерашнее "нет"
Полуявь, полусон, полубред,
Полусмерть полужизни убогой.
Татьяна Шекова
Отменяя назад переправы.
Мир на два разделив, я и ты
Получили объем пустоты
И погрешность: мы оба неправы.
Вот и всё. Лишь усталости след
Лег на сердце морщинкой глубокой -
Завершило вчерашнее "нет"
Полуявь, полусон, полубред,
Полусмерть полужизни убогой.
Татьяна Шекова
-
Вдруг признанье твоё – запоздалая птица,
Закружило сегодня над домом моим,
Поздний крик не сумел через время пробиться -
Мы по разные стороны счастья стоим.
Там, где ты – наше прошлое дымкою летней
Растворилось, чтоб осень вернулась в сады,
И декабрь обнажился надеждой последней…
…Там, где я – наконец-то растаяли льды.
Лгать не буду, что я о тебе позабыла,
Что ликую, тебе и разлукам назло.
Ни о чем не жалею. Что было, то было.
Всё как горькой полынью, быльем поросло.
Татьяна Шекова
Закружило сегодня над домом моим,
Поздний крик не сумел через время пробиться -
Мы по разные стороны счастья стоим.
Там, где ты – наше прошлое дымкою летней
Растворилось, чтоб осень вернулась в сады,
И декабрь обнажился надеждой последней…
…Там, где я – наконец-то растаяли льды.
Лгать не буду, что я о тебе позабыла,
Что ликую, тебе и разлукам назло.
Ни о чем не жалею. Что было, то было.
Всё как горькой полынью, быльем поросло.
Татьяна Шекова
-
Расставались до срока.
Вот и всё. Уезжаю.
Не судил меня строго,
Потому, что… Чужая.
И завьюжились годы…
Декабри провожая,
Горько думалось: «Кто ты?»
И вздыхалось: «Чужая».
Где-то, в золото окон
Вновь твой дом наряжая,
Вечер звал: «Одинок он».
- Не могу. Я - Чужая.
В доме том половица
Ночью скрипнет, ветшая.
Ей, наверное, снится,
Что вернулась Чужая.
Татьяна Шекова
Вот и всё. Уезжаю.
Не судил меня строго,
Потому, что… Чужая.
И завьюжились годы…
Декабри провожая,
Горько думалось: «Кто ты?»
И вздыхалось: «Чужая».
Где-то, в золото окон
Вновь твой дом наряжая,
Вечер звал: «Одинок он».
- Не могу. Я - Чужая.
В доме том половица
Ночью скрипнет, ветшая.
Ей, наверное, снится,
Что вернулась Чужая.
Татьяна Шекова
-
Однажды ты разрежешь провода,
Устав от наших пАтовых свиданий,
И, сделав пару лёгких приседаний,
Сожжёшь в корзине письма без труда,
Как будто смыв ненужные года,
Ты выйдешь из крещенских иорданей.
Мои конверты затрещат в огне,
В дыму сольются строчки воедино,
Но старый джинн из лампы Аладдина
Останется лежать на самом дне
И пепел прошлого отправит мне,
Обратно превратив в простолюдина.
Тот час мне будет слышен до конца
Несбывшейся надежды отголоском.
Я каждый новый день начну наброском
Любимого далёкого лица,
Присваивая статус образца
Твоим улыбкам, взглядам и причёскам...
Сергей Ширчков
Устав от наших пАтовых свиданий,
И, сделав пару лёгких приседаний,
Сожжёшь в корзине письма без труда,
Как будто смыв ненужные года,
Ты выйдешь из крещенских иорданей.
Мои конверты затрещат в огне,
В дыму сольются строчки воедино,
Но старый джинн из лампы Аладдина
Останется лежать на самом дне
И пепел прошлого отправит мне,
Обратно превратив в простолюдина.
Тот час мне будет слышен до конца
Несбывшейся надежды отголоском.
Я каждый новый день начну наброском
Любимого далёкого лица,
Присваивая статус образца
Твоим улыбкам, взглядам и причёскам...
Сергей Ширчков
-
Она сегодня слишком далека,
Чтоб обещать любить меня до гроба.
Конечно, мы об этом знаем оба,
Но каждый вечер в свете ночника
Невидимая тёплая рука
Опять меня спасает от озноба.
Целую в шею, прижимаюсь к ней,
Шепчу слова, нежнее нет которых.
Я повторяюсь, но в своих повторах
Я становлюсь ей ближе и родней.
И сам Амур до утренних огней
От радости катается на шторах.
Вот так всю ночь у страсти взаперти
Мы кружимся в неведомом фристайле,
Все тайны изучая до детали,
Но рано утром, около шести,
Мы понимаем, что пора идти,
Покуда нас другие не застали.
Среди снегов, среди седых бинтов,
Намотанных повсюду без изъяна,
Мы с ней идём, пошатываясь пьяно,
Не чувствуя трескучих холодов.
Рука в руке... за сотни городов.
Глаза в глаза... за три меридиана.
Сергей Ширчков
Чтоб обещать любить меня до гроба.
Конечно, мы об этом знаем оба,
Но каждый вечер в свете ночника
Невидимая тёплая рука
Опять меня спасает от озноба.
Целую в шею, прижимаюсь к ней,
Шепчу слова, нежнее нет которых.
Я повторяюсь, но в своих повторах
Я становлюсь ей ближе и родней.
И сам Амур до утренних огней
От радости катается на шторах.
Вот так всю ночь у страсти взаперти
Мы кружимся в неведомом фристайле,
Все тайны изучая до детали,
Но рано утром, около шести,
Мы понимаем, что пора идти,
Покуда нас другие не застали.
Среди снегов, среди седых бинтов,
Намотанных повсюду без изъяна,
Мы с ней идём, пошатываясь пьяно,
Не чувствуя трескучих холодов.
Рука в руке... за сотни городов.
Глаза в глаза... за три меридиана.
Сергей Ширчков
-
Мы заблудились в трех сОснах,
Оба - признайся! - задеты.
Тоньше бумаг папиросных
Чувства... Хороший мой, где ты?
Мы заигрались, как дети,
Шаря руками вслепую -
Птицы, попавшие в сети,
Грудью поймавшие пулю.
Мысленно, письменно, устно -
Правда, и правда святая:
Ну до чего же мне грустно,
Как мне тебя не хватает!..
Татьяна Нова
Оба - признайся! - задеты.
Тоньше бумаг папиросных
Чувства... Хороший мой, где ты?
Мы заигрались, как дети,
Шаря руками вслепую -
Птицы, попавшие в сети,
Грудью поймавшие пулю.
Мысленно, письменно, устно -
Правда, и правда святая:
Ну до чего же мне грустно,
Как мне тебя не хватает!..
Татьяна Нова
-
Ночь выпускает снова
чёрных своих зверей,
я до утра готова
ждать у его дверей
долька луны поката,
щерится чёрный мрак,
попридержи, Геката,
гончих своих собак
спрячутся звёзды-мыши
и не видать ни зги,
вдруг не смогу услышать
сразу его шаги?
вдруг не смогу умерить
сердца кликушный звук,
бешеный от потери
глаз его, губ и рук?
вся в боевой раскраске,
мёртвая от тоски,
мне не хватает ласки
ка-та-стро-фи-чески
Светлана Холодова
чёрных своих зверей,
я до утра готова
ждать у его дверей
долька луны поката,
щерится чёрный мрак,
попридержи, Геката,
гончих своих собак
спрячутся звёзды-мыши
и не видать ни зги,
вдруг не смогу услышать
сразу его шаги?
вдруг не смогу умерить
сердца кликушный звук,
бешеный от потери
глаз его, губ и рук?
вся в боевой раскраске,
мёртвая от тоски,
мне не хватает ласки
ка-та-стро-фи-чески
Светлана Холодова
-
Прощай-прощай. Любовь привита
была насильно мне тобой
и натощак, как яд, разлита
по каждой жилке голубой.
И я, как дурочка, (доколе?)
вновь повелась на ерунду
и чуть не умерла от боли,
в любовном плавая бреду.
Ты мне, аквариумной рыбке,
подкожно нежности раствор
вколол привычно, без ошибки,
и я чумная с этих пор.
Но мой сосуд любовный тесный
мне стал до одури знаком,
и я устала, если честно,
о стенки шлепать плавником,
потом вздыхать и плакать пьяно,
надежду жабрами хватать
и о просторах океана
не знать, не помнить, не мечтать
и провоцировать невольно –
на, ешь, лови меня, дави –
и улыбаться, если больно,
и задыхаться от любви.
Я молчаливый, терпеливый,
безумный маленький карась,
и никакой альтернативы,
и завтра то же, что вчерась.
Прощай-прощай. Так будет лучше.
Цветет зеленая вода.
Я рыбкой выпрыгну летучей –
какая разница – куда?
Светлана Холодова
была насильно мне тобой
и натощак, как яд, разлита
по каждой жилке голубой.
И я, как дурочка, (доколе?)
вновь повелась на ерунду
и чуть не умерла от боли,
в любовном плавая бреду.
Ты мне, аквариумной рыбке,
подкожно нежности раствор
вколол привычно, без ошибки,
и я чумная с этих пор.
Но мой сосуд любовный тесный
мне стал до одури знаком,
и я устала, если честно,
о стенки шлепать плавником,
потом вздыхать и плакать пьяно,
надежду жабрами хватать
и о просторах океана
не знать, не помнить, не мечтать
и провоцировать невольно –
на, ешь, лови меня, дави –
и улыбаться, если больно,
и задыхаться от любви.
Я молчаливый, терпеливый,
безумный маленький карась,
и никакой альтернативы,
и завтра то же, что вчерась.
Прощай-прощай. Так будет лучше.
Цветет зеленая вода.
Я рыбкой выпрыгну летучей –
какая разница – куда?
Светлана Холодова
-
Скажи хоть что-нибудь, пока у телефона...
тебе не увидать, как с этой стороны
слетает плотно снег ... твой голос как икона,
мой голос как мольба в сосуде тишины
Я выйду налегке в нелётную погоду
и буду торопить заспавшийся трамвай,
и снегом - по щеке, и мёрзлая свобода,
и пара выходных - январский стылый рай
И вакуум. И снег. Ни выдоха, ни звука.
И вечер как немой. И время за спиной.
И город (имярек). И долгая разлука
отчаянно дрожит подвздошною струной.
Светлана Холодова
тебе не увидать, как с этой стороны
слетает плотно снег ... твой голос как икона,
мой голос как мольба в сосуде тишины
Я выйду налегке в нелётную погоду
и буду торопить заспавшийся трамвай,
и снегом - по щеке, и мёрзлая свобода,
и пара выходных - январский стылый рай
И вакуум. И снег. Ни выдоха, ни звука.
И вечер как немой. И время за спиной.
И город (имярек). И долгая разлука
отчаянно дрожит подвздошною струной.
Светлана Холодова
-
Приходишь домой. Снимаешь пальто.
Садишься. Читаешь меня взахлёб.
A память сначала молчит, потом
Её колотит озноб.
За то ли, что я далеко, за то,
Что сам виноват? (Погоди, нe трусь!) -
Приходит, садится бочком за стол
Твоя шершавая грусть.
Но кто-то – разбитым стеклом: «Не трожь
Её, эта роза суха!» и ты
В стакан наливаешь крутую ложь,
Зовёшь другие цветы.
О прошлом, о правильном, о простом
Хоть пой, хоть в запой – позабыть нельзя.
Моя пустота – за твоим столом,
А все остальное – зря.
Лада Миллер
Садишься. Читаешь меня взахлёб.
A память сначала молчит, потом
Её колотит озноб.
За то ли, что я далеко, за то,
Что сам виноват? (Погоди, нe трусь!) -
Приходит, садится бочком за стол
Твоя шершавая грусть.
Но кто-то – разбитым стеклом: «Не трожь
Её, эта роза суха!» и ты
В стакан наливаешь крутую ложь,
Зовёшь другие цветы.
О прошлом, о правильном, о простом
Хоть пой, хоть в запой – позабыть нельзя.
Моя пустота – за твоим столом,
А все остальное – зря.
Лада Миллер
-
Капли дождя в лужах рябят,
Просятся в дом на постой,
Бьются в стекло. Нет здесь тебя...
Дождь, не мешай, постой.
Кто-то связал стайки опят,
Словно бечевкой простой,
В логове пня. Нет здесь тебя...
Осень, замри, постой.
Пальцы ветров - ворс теребят
Трав на поляне пустой.
Скучно в лесу. Нет здесь тебя...
Ветер не рвись, постой.
В комнате мрак. Мысли свербят.
Греюсь сухой берестой -
Холодно мне. Нет здесь тебя...
Ночь, погоди, постой.
Холода жар. Шторма покой.
Спит тишина, трубя...
Жизнь, погоди! Время, постой!
Как мне найти тебя?..
Евгений Акимцев
Просятся в дом на постой,
Бьются в стекло. Нет здесь тебя...
Дождь, не мешай, постой.
Кто-то связал стайки опят,
Словно бечевкой простой,
В логове пня. Нет здесь тебя...
Осень, замри, постой.
Пальцы ветров - ворс теребят
Трав на поляне пустой.
Скучно в лесу. Нет здесь тебя...
Ветер не рвись, постой.
В комнате мрак. Мысли свербят.
Греюсь сухой берестой -
Холодно мне. Нет здесь тебя...
Ночь, погоди, постой.
Холода жар. Шторма покой.
Спит тишина, трубя...
Жизнь, погоди! Время, постой!
Как мне найти тебя?..
Евгений Акимцев
1-39 40-41
Отправить СМС'кой
Радио онлайн
Обо мне
текст текст текст текст текст текст текст текст текст текст текст текст текст текст текст текст текст текст текст текст текст текст текст
Топ пользователей
-
Мужчины, как автобус. Уйдет один, значит подойдет другой. Сижу. Жду.
Архивы
